Действующее в России законодательство содержит правила о пределах реализации и защиты гражданских прав. Данная конструкция базируется на нескольких принципах, основное место среди которых занимает требование о том, что субъективные гражданские права должны приобретаться, осуществляться, защищаться и прекращаться с соблюдением принципов добросовестности, разумности и справедливости. Юридические обязанности также должны возлагаться, исполняться, защищаться и прекращаться только с учетом этих требований.

Нарушение данного правила может повлечь определенные последствия:

• 1) в отношении субъективных прав:
  • а) субъективное право, приобретенное недобросовестно, не подлежит судебной защите, более того, сделка по приобретению такого права обычно подпадает под признаки одного из составов недействительных сделок; б) субъективное право, осуществляемое или защищаемое недобросовестно, по крайней мере должно (согласно ст. 10 ГК РФ, может по усмотрению суда) потерять правомочие на судебную защиту либо вообще не должно считаться субъективным правом;
  • в) наконец, попытка недобросовестного прекращения субъективного права не ведет к его прекращению, если такая попытка влияет на права или обязанности третьих лиц;
• 2) в отношении юридических обязанностей:
  • а) юридическая обязанность, недобросовестно (неразумно) возложенная субъектом на себя, не считается существующей, если такое возложение обязанности привело к нарушению правоспособности этого субъекта либо негативно повлияло на права или обязанности третьих лиц; б) юридическая обязанность, недобросовестно исполненная или иным образом прекращенная, не считается исполненной (прекращенной), а субъект ее продолжает оставаться обязанным;
  • в) юридическая обязанность, недобросовестно защищаемая, не подлежит судебной защите.

В российской цивилистической литературе наиболее подробной научной разработке подвергался, главным образом, принцип добросовестности. Наиболее полную научную разработку он получил в работах В. П. Грибанова Другие цивилисты, хотя и затрагивали данную проблему, ограничивались формулировкой концепции, не пытаясь преломить ее к конкретным субъективным правам различных типов3. Ни один из российских ученых не пытался рассмотреть принцип добросовестности как более общее понятие по отношению к двум другим принципам -- разумности и справедливости.

Добросовестное приобретение, осуществление, защита и прекращение субъективного гражданского права означает совершение данных действий в отношении субъективного права таким образом, чтобы при этом никому не причинялось вреда, не создавалось угрозы его причинения, а если динамика права невозможна без содействия третьих лиц -- таким образом, чтобы необходимость в помощи, затраты и усилия, необходимые для ее оказания, были бы минимизированы. Обращаем внимание на то, что частным случаем причинения вреда при приобретении, осуществлении, защите и прекращении гражданского права является выполнение этих действий таким образом, что субъект корреспондирующей данному праву юридической обязанности получает либо не тот результат, которого он ожидал (эквивалент), либо остается вовсе без него. Иначе говоря, носитель юридической обязанности оказывается в ситуации отсутствия или исчезновения основания для принятия на себя данной обязанности. Знай он в момент принятия обязанности, что ожидаемого эквивалента за ее исполнение получить не удастся, он не стал бы возлагать ее на себя. Таким образом, предоставление эквивалента за принятую обязанность является одним из обязательных требований к добросовестности в динамике субъективных гражданских прав.

В качестве примера рассмотрим ситуацию, когда покупатель выдал поставщику простые векселя для оформления своего обязательства уплатить деньги за поставку определенной продукции, а поставщик, не выполнивший обязательств по ее поставке или выполнивший их ненадлежащим образом, тем не менее, по наступлении срока предъявил векселя к платежу. Может ли векселедатель (покупатель) противопоставить поставщику возражение об отсутствии эквивалента, ожидавшегося в обмен на эти векселя Несомненно, поскольку, предполагая при заключении договора поставки, что таковой не будет исполнен, покупатель никогда бы не связал себя вексельными обязательствами. Поставщик, предъявляя безосновательные векселя к платежу, поступает недобросовестно, ибо знает об отсутствии эквивалента, а потому субъективное вексельное право требования уплаты денег, принадлежащее поставщику, не должно получать судебной защиты.

Частным случаем недобросовестной динамики прав является и оперирование субъективным правом с такими затратами, которые не могут быть признаны экономически оправданными, а значит, должны считаться причиняющими вред третьим лицам при попытке возложить эти затраты на них. Вернемся к примеру с теми же простыми векселями, выданными покупателем поставщику и не бывшими в обращении. В этих отношениях участвуют всего два субъекта -- покупатель (векселедатель) и поставщик (векселедержатель). Для того чтобы предъявить иск в случае неплатежа, векселедержателю не нужно протестовать вексель, ибо протест является условием охраны прав векселедержателя только против регрессных должников, каковые в нашем примере отсутствуют. На кого лягут издержки по совершенному в таком случае вексельному протесту Исходя из принципа добросовестности осуществления и защиты гражданских прав, можно заключить, что совершение всяких действий и несение любых расходов по осуществлению и защите прав, которые не являются по законодательству необходимыми условиями осуществления и защиты субъективных прав, являются бременем того, кто эти действия совершает и несет расходы, они не могут быть переложены на субъектов корреспондирующих обязанностей

Е.Е. БОГДАНОВА, профессор кафедры предпринимательского права, гражданского и арбитражного процесса Российской академии правосудия Минюста России, доктор юридических наук e-mail: [email protected] Проводится сравнительно-правовое исследование принципов добросовестности, разумности, справедливости применительно к договорным отношениям, обосновываются рекомендации по внесению данных принципов в ст. 1 ГК РФ в качестве основных начал гражданского законодательства.

Данная статья была скопирована с сайта https://www.сайт

Страницы в журнале: 72-77

Е.Е. БОГДАНОВА,

профессор кафедры предпринимательского права, гражданского и арбитражного процесса Российской академии правосудия Минюста России, доктор юридических наук e -mail : Bogdanova .ee @yandex .ru

Проводится сравнительно-правовое исследование принципов добросовестности, разумности, справедливости применительно к договорным отношениям, обосновываются рекомендации по внесению данных принципов в ст. 1 ГК РФ в качестве основных начал гражданского законодательства.

Ключевые слова: добросовестность, разумность, справедливость, баланс прав и обязанностей сторон, недобросовестность, несправедливые условия договора.

The principles of integrity, fairness and reasonableness as the basic principles of civil law

Bogdanova E.

In given article the author conducts comparative research of the principles of good faith, reasonableness, fairness, concerning contract relations, makes recommendations for the introduction of the principles in art. 1 of the Civil Code as the basic principles of Civil Law.

Keywords: good faith, reasonableness, fairness, balance of rights and obligations of the parties, bad faith, unfair contract terms.

В соответствии с Концепцией развития гражданского законодательства Российской Федерации (далее - Концепция) предполагается введение в гражданское право принципа добросовестности в качестве одного из наиболее общих и важных начал гражданско-правового регулирования. Этот принцип самым кардинальным образом способен повлиять на дальнейшее развитие гражданского законодательства и практику его применения. Однако есть еще два не менее важных, на наш взгляд, поведенческих принципа - справедливости и разумности, которые в Концепции даже не упоминаются, но предусматриваются законодательством и применяются на практике. Отсутствие принципов справедливости и разумности среди основных начал гражданского законодательства негативно отразится как на его развитии, так и на практике применения. Справедливость, добросовестность, разумность - это три основных начала, на которых должно основываться гражданское законодательство России и российское правосудие. На наш взгляд, будут ущербными законодательство и правосудие, где добросовестность участников оборота более важна, чем их справедливое отношение друг к другу, где добросовестность первостепенна, а справедливость - на втором плане. Такие же замечания с полным основанием можно будет отнести и к разумности.

Добросовестность, справедливость, разумность - это три наиболее важных принципа гражданского права, которые в совокупности, при условии их указания в п. 1 ст. 1 ГК РФ, в состоянии «перекрыть» все другие основные начала гражданского законодательства. Если субъект права будет добросовестным, справедливым, разумным, он никогда не посягнет на собственность другого, не будет понуждать другого участника гражданского оборота к заключению договора, не допустит вмешательства в чье-либо частное дело, не будет не только нарушать субъективные права другого, но и препятствовать кому-либо в осуществлении своих субъективных гражданских прав. Словом, в этом случае отпадет необходимость во всех положениях, закрепленных в п. 1 ст. 1 ГК РФ. Добросовестность, справедливость, разумность субъектов гражданского права - вот истинные основные начала гражданского законодательства, которые должны быть указаны в п. 1 ст. 1 ГК РФ, а все остальные положения необходимо исключить из этой нормы за ненадобностью в связи с их дублированием.

Как отмечалось выше, принципы добросовестности, разумности и справедливости не получили закрепления в ст. 1 действующей редакции ГК РФ. В то же время в ГК РФ есть упоминания о данных принципах. В частности, в п. 2 ст. 6 ГК РФ говорится о принципах добросовестности, разумности, справедливости; в п. 3 ст. 10 упоминается о принципах добросовестности и разумности, в п. 3 ст. 602 - о добросовестности и разумности, в п. 2 ст. 662 - о добросовестности и разумности, в п. 2 ст. 1101 - о разумности и справедливости. В данных случаях принципы применяются в совокупности. В ряде норм (например, в п. 1 ст. 451, п. 2 ст. 72, п. 2 ст. 76) речь идет только о разумности. Таким образом, названные принципы применяются как по отдельности, так и в совокупности.

Особенностью данных принципов является их отчетливо выраженная поведенческая направленность, а также тесная связь с категориями нравственности, морали, этики. В этой связи в литературе отмечается, что концепция добросовестности иногда кажется основанной более на морали и чувстве, нежели на настоящем законе (true law ) и, оперируя правом, нельзя обойтись без этики. Итальянский исследователь A . Д’Анжело, говоря о договорной справедливости (giustizia contrattuale ) и добросовестности (buona fede ), настаивает на приоритете этических ценностей над решениями позитивного права.

Анализируя такие правовые феномены, как добросовестность, разумность, справедливость и т. д., A .Дж. Барнард говорит об этическом элементе договора, исследуя данные категории не только с правовых, но и с этических позиций.

Следует отметить, что отечественные авторы в основном подходят к рассмотрению данной проблемы, оставаясь в рамках позитивистской доктрины. Так, С. Яковлева, исследуя соотношение принципа добросовестности и запрета злоупотребления правом, утверждает, что «проблема здесь… в том, что ученые пытаются интерпретировать принцип добросовестности через недобросовестное поведение, которое он запрещает, а запрет злоупотребления правом - также через само запрещенное поведение. Таким образом, от рассмотрения юридических конструкций они переходят к философским рассуждениям о морально-этическом содержании того или иного поведения, о добре и зле. Между тем заниматься вопросами морали не входит в задачи права».

Представляется, что западная наука достигла большего успеха при исследовании данных правовых феноменов, в том числе и потому, что не боялась рассуждать о нравственности в праве. В этой связи следует признать крайне своевременным указание в п. 6 раздела 1 Концепции на то, что введение в гражданское законодательство принципа добросовестности в качестве одного из наиболее общих и важных принципов гражданского права является одной из мер, направленных на укрепление нравственных начал гражданско-правового регулирования. Именно с позиции нравственности следует подходить к оценке поведения субъекта права как добросовестного (нравственного) или недобросовестного (безнравственного). В этой связи полагаем, что под добросовестностью участников договорных отношений следует понимать сложившуюся в обществе и признанную законом, обычаями или судебной практикой систему представлений о нравственности поведения сторон договора при приобретении, осуществлении и защите прав, а также при исполнении обязанностей.

Исследование принципа разумности в гражданском праве также вызывает значительный интерес. Так, В.С. Ем под разумностью понимает осмысленность (рациональность), логичность и целесообразность поведения субъекта. Разумным можно считать поведение субъекта, если оно является результатом осмысления социально-экономической обстановки, в которой он находится, логически вытекает из нее и целесообразно для него. Поскольку разумность - это прежде всего осмысленность субъектом своего поведения, трудно не заметить, что здесь В.С. Ем говорит о разумности как о субъективной категории. В целом соглашается с данным утверждением и С.А. Иванова, которая полагает, что разумность в гражданском праве означает проявление субъектами «так называемого чувства меры, рационального понимания объективной реальности».

Ю.В. Виниченко, исследуя данный вопрос, отмечает, что разумность характеризуется правомерностью. Таким образом, действовать в соответствии с данным принципом (т. е. разумно) значит действовать правомерно. Критерием разумности является целесообразность. При этом разумным может быть признано только такое поведение субъекта, которое не просто расценивается им самим как разумное - как соответствующее его личной цели, но объективно является разумным, т. е. направлено на достижение целей, допустимых правом.

Таким образом, целесообразность, являющаяся содержательным признаком разумности, в гражданском праве мыслима только в форме правомерности.

Следует согласиться с выводом автора о том, что разумность - не субъективное, а объективное понятие и что это именно поведение лица, а не его отношение к своему поведению. В то же время вызывает возражение отождествление данным автором принципа разумности с правомерностью.

В.И. Емельянов сначала рассуждает о разумности как об объективной категории: разумность характеризует объективную сторону поведения субъекта права. Однако впоследствии пишет, что «разумность характеризует интеллектуальные и нравственные качества лица опосредованно, через сравнение его поведения с возможным поведением среднего человека». Тем самым автор не только переходит к субъективному пониманию разумности, но и смешивает ее с добросовестностью.

В этой связи следует отметить, что и в зарубежной литературе существуют две точки зрения на разумность и добросовестность. Одни авторы отождествляют добросовестность с разумностью. Так, Е. Педен отмечает, что австралийские суды не разграничивают требования разумности и добросовестности. Другие авторы утверждают, что данные категории различны и «необходимость вести себя честно не означает необходимости вести себя разумно».

Изложенные выше позиции российских и иностранных исследователей показывают наличие принципиальных расхождений в понимании содержания категории разумности. Естественно, что данное обстоятельство неблагоприятно сказывается на состоянии законодательства и практике его применения. Для установления содержания указанной категории необходимо проанализировать ряд норм действующего законодательства. Так, согласно п. 2 ст. 72 ГК РФ полномочия на ведение дел товарищества, предоставленные одному или нескольким участникам, могут быть прекращены судом по требованию одного или нескольких других участников товарищества при наличии к тому серьезных оснований, в частности вследствие обнаружившейся неспособности уполномоченного лица к разумному ведению дел. Обнаружившаяся неспособность участника товарищества к разумному ведению дел является также основанием исключения его из товарищества (п. 2 ст. 76 ГК РФ). В указанных нормах права говорится только о том, что у соответствующего лица нет достаточного опыта к ведению дел полного товарищества. Разумность означает с позиции законодателя наличие соответствующего опыта субъекта, его опытности в ведении дел.

Разумность может быть использована для установления добросовестности субъекта. Как, например, можно оценить поведение субъекта, если он, не имея достаточных навыков, умений и т. д., принял на себя какие-либо специфические обязательства. Общество вправе в этом случае оценить поведение данного лица как недобросовестное, так как добросовестный человек, не обладая достаточным опытом, не принял бы на себя соответствующих обязательств. В ряде случаев законодатель использует в нормах права категорию «разумная заботливость», предусматривая, что лицо должно проявить необходимый уровень заботливости об интересах другого субъекта. Законодатель не может обязать кого-либо заботиться о чужих интересах как о своих собственных, но указывает, что заботливость должна соответствовать заботливости субъекта не ниже средней опытности. Если данная средняя опытность - разумная заботливость - не будет проявлена в действиях субъекта, то в случаях, предусмотренных законом, поведение лица следует квалифицировать как недобросовестное. В то же время разумное поведение может не означать поведение добросовестное, а добросовестное - разумное.

Таким образом, разумность означает наличие соответствующего опыта субъекта права при участии его в гражданском обороте, и эта опытность должна соответствовать опытности среднего участника оборота.

При рассмотрении принципа справедливости обращает на себя внимание тот факт, что, как правило, в литературе применительно к договорным отношениям данный принцип рассматривается как обеспечение баланса распределения прав и обязанностей между сторонами договора, эквивалентности встречных предоставлений сторон.

Как отмечает итальянский ученый A . Д’Анжело, важной задачей права в настоящий момент является осуществление контроля за соответствием экономического (имущественного) баланса договора принципу справедливости и корректировки соответствия данному принципу договорных условий.

К. Цвайгерт и Х. Кетц отмечают, что в настоящее время суды большинства стран вправе признать недействительными условия договора, которые являются недобросовестными, несправедливыми или влекут значительный дисбаланс прав и обязанностей сторон в противоречии с принципом добросовестности. Данные авторы признают ограничение принципа свободы договора принципами договорной справедливости и добросовестности. В любом случае, полагают они, свобода договора должна быть ограничена, когда одна сторона способна диктовать условия договора другой стороне, исходя из своего экономического превосходства и возникших вследствие этого неравных возможностей сторон по согласованию его условий (inequality of bargaining power ).

Следует отметить, что европейская практика выделяет процедурную (procedural ) и материальную (substantive ) справедливость, при этом материальная несправедливость означает неэквивалентность встречных предоставлений, а процедурная - использование неравных возможностей по согласованию условий договора. Большинство западных правопорядков склоняются к вмешательству в договорные условия после установления их процедурной несправедливости. В то же время в последние годы наметилась тенденция усиления контроля за соблюдением материального признака справедливости договора. Так, британские ученые Дж. О’Салливан и Дж. Хиллиард признают, что при рассмотрении данного вопроса следует в большей мере обращать на материальный признак и исследовать вопрос о добросовестности в действиях сторон, чем ограничиваться анализом формальных признаков.

В этой связи Ю. Фогельсон отмечает, что «ликвидировать дисбаланс следует, лишь если одна из сторон создала его недобросовестно. Если же обе стороны сделали это сознательно, то гражданскому праву нет необходимости “вставать на защиту стороны договора” вопреки ее ясно выраженной воле». На наш взгляд, данная точка зрения спорна. Если обе стороны договора сознательно идут на дисбаланс своих прав и обязанностей в договоре, то такое поведение может оказаться небезразличным для общественных интересов, интересов кредиторов, акционеров, иных заинтересованных лиц. И почему сознательное поведение не может быть недобросовестным?

Представляет интерес приведенное в информационном письме Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» дело, в котором стороны заключили договор, содержащий условие, что арендная плата за пользование лечебно-спальным корпусом за три месяца превышает сумму покупной цены, предусмотренную договором купли-продажи и фактически полученную санаторием от общества в оплату этого корпуса, и балансовую стоимость всех трех зданий.

Впоследствии имущество, являющееся предметом спорных сделок, было включено в уставный капитал вновь созданного ответчиком закрытого акционерного общества и затем перепродано по более высокой цене иностранной компании, которая сдала здание лечебно-спального корпуса в аренду другому лицу.

Установленные судом обстоятельства продажи недвижимого имущества свидетельствуют о недобросовестном поведении общества (покупателя), воспользовавшегося тем, что единоличный исполнительный орган продавца при заключении упомянутых договоров купли-продажи действовал явно в ущерб последнему, в результате чего санаторий утратил возможность использовать имущество, необходимое ему для осуществления основной деятельности, и понес дополнительные расходы по аренде этого же имущества, многократно превышающие сумму, полученную им за проданное имущество в качестве покупной цены.

Таким образом, дисбаланс прав и обязанностей сторон, выразившийся в цене договора, на момент его совершения устраивал обе стороны. В то же время вследствие заключения такого договора были нарушены права акционеров истца, кредиторов, иных заинтересованных лиц. Поэтому, на наш взгляд, право должно реагировать на случаи явной неэквивалентности предоставлений в гражданско-правовых договорах, ведущих к нарушению баланса интересов сторон договора.

В результате проведенного исследования нельзя не заметить, что рассмотренные принципы имеют единое основание - этику поведения субъектов права, что объясняет наличие между ними общих характеристик, однако различия в этической направленности поведения обусловливают особенности данных принципов. Что касается принципа разумности, то он тяготеет к принципам добросовестности и справедливости в силу своей поведенческой направленности и к тому же является в ряде случаев необходимым средством для их квалификации (например, разумная заботливость свидетельствует о добросовестности субъектов права, а разумный баланс интересов - об их справедливости).

Общим для данных принципов является то, что они характеризуют поведение субъекта и в целом формируют требования общества к надлежащему поведению субъекта. Таким образом, в основе данных принципов лежит объективный критерий оценки поведения субъекта:

Добросовестность - оценка обществом соответствия поведения участника нормам нравственности, признанным законом, обычаем, судебной практикой;

Разумность - оценка обществом опытности участника оборота, т. е. наличия у него необходимого опыта, который должен соответствовать опытности среднего участника оборота;

Справедливость - оценка обществом баланса интересов сторон договора (распределение прав и обязанностей между участниками, эквивалентность имущественных предоставлений сторон по договору и т. д.).

Существует определенный интерес в том, чтобы объединить эту триаду принципов в один надпринцип, или основное начало законодательства, которое будет характеризовать надлежащее поведение участников. Однако, на наш взгляд, большей гибкости и эффективности применения будет способствовать использование данных принципов в отдельности, а в определенных случаях - в совокупности.

В этой связи представляет интерес дело о взыскании задолженности за оказанные истцом охранные услуги. Их стоимость была установлена из расчета приблизительно около 6 млн руб. в месяц. В принятом по данному делу постановлении Президиума ВАС РФ от 14.11.2006 № 8259/06 отмечается, что судебная защита права осуществляется исходя из принципов разумности и добросовестности участников договорных отношений. В случае несоблюдения этих принципов суд может отказать недобросовестному лицу в защите права (ст. 10 ГК РФ). Представленные в деле доказательства подтверждали, что годовая стоимость охранных услуг превышала стоимость активов общества. Названное обстоятельство послужило основанием для оценки судом действий сторон по согласованию столь высокой цены за охранные услуги с точки зрения добросовестности охранного предприятия (ответчика) по установлению такой цены и разумности истца по ее принятию. Это явилось основанием для отмены оспариваемых судебных актов. При новом рассмотрении суду были даны рекомендации выяснить необходимый объем фактически предоставленных услуг, их реальную стоимость и определить сумму, подлежащую оплате ответчиком с учетом оценки поведения сторон.

Подводя итог, необходимо отметить, что, кроме несомненной важности для гражданского оборота введения добросовестности в качестве общего принципа, следует такое же внимание уделить и принципам разумности и справедливости.

Библиография

1 Одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009 // СПС «КонсультантПлюс».

2 Manukka J. Harmonization of Contract Law: In Search of a Solution to the Good Faith Problem. - Stockholm: Stockholm Institute for Scandinavian Law, 2002. P . 38. URL : http ://scandinavianlaw .se ›pdf /48-15.pdf . Исследование проблемы добросовестности с точки зрения соотношения морали и права предприняла С. Коломбо. См.: Colombo S. Good Faith: The Law and Morality // Denning law journal. 1993. P. 23-59. URL: http://papers.ssrn.com/sol3/cf_dev/AbsByAuth.cfm?per_id=349661

3 Bjarup J. Ought and Reality: Hagerstrom’s Inaugural Lecture Re-considered. - Stockholm: Stockholm Institute for Scandinavian Law. 11(2000). P. 72. URL: http://scandinavianlaw.se›pdf/40-1.pdf

4 D’Angelo A. La Buona Fede // Il Contratto in Generale. T. 4 / Trattato di Diritto Privato / Diretto M. Bessone. - Torino, 2000. P. 156. Разделяет данное мнение и Г. Уда (см.: Uda G. L’oggetivo della buona fede nella esecuzione del Contratto. - Roma, 2001. P. 11).

5 Barnard A.J. The Ethical element of Contract and Contractual Justice // University of Pretoria, 2006. Chapter 6. URL: http:// upetd.up.ac.za/thesis/available/etd-06192006-083839/unrestricted/04chapter6.pdf

6 Яковлева С. Принцип добросовестности и запрет злоупотребления правом в договорном праве // Хозяйство и право. 2010. № 11. С. 59.

7 Более подробно об этом см.: Богданова Е.Е. Добросовестность и право на защиту в договорных отношениях. - М., 2010. С. 6-30.

8/ Ем В.С. Осуществление и защита гражданских прав // Гражданское право: учеб. Т. 1 / под ред. Е.А. Суханова. - М., 2004. С. 531.

9 Иванова С.А. Принцип справедливости в гражданском праве России: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. - Владимир, 2006. С. 18.

10 Виниченко Ю.В. Разумность в гражданском праве Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. - Иркутск, 2003. С. 11.

11 Емельянов В.И. Разумность, добросовестность и незлоупотребление гражданскими правами. - М., 2002. С. 116.

13 См., например: Goode R. Commercial law. Penguin Books . - Oxford , 2004. P . 96. Следует отметить, что ряд датских ученых полагают, что условия добросовестности, разумности и справедливости следует считать синонимами. См.: Bush D., Hondius E.H., Van Kooten H.J., Shelhaas H.N., Schrama W.M. The Principles of European Contract Law and Dutch Law. A commentary Ars. Aequi Libri (Nijmegen) Kluwer Law International (The Hague, London, N.Y.), 2002. P. 33.

14 Цит. по: Peden E. Implicit Good Faith or Do We Still Need and Implied term of Good Faith // Legal studies Research Paper. January. 2009. P. 8.

15 Idem. When common law trumps equity: The rise of Good Faith and Reasonableness and the Demise of Unconscionability // Legal studies Research Paper. November. 2006. P. 35; Stapleton J. Good faith in Private Law. 1999. 52 CLP 1, 8.

16 Западными учеными используется различная терминология для обозначения договорной справедливости. Например, fair exchange - «справедливый обмен» (см.: Atiyah P. Contract and Fair Exchange // Essays on Contract. - Oxford, 1986. P. 329); еquality of еxchange - «равенство обмена» (см.: Gordley J. Equality in Exchange. Cal. L. Rev. № 69. 1981. P. 1587); di equilibruo giusto - «справедливое равновесие» (см.: D’Angelo A. Op. cit. P. 157).

17 D’Angelo A. Op. cit. P. 158.

18 Zweigert K., Kotz H. An introduction to Comparative law. - Oxford, 1998. P. 332.

19 Ibid. P. 333. См. также: Bortoluzzi А. The principle of proportionality. A comparative approach from the Italian perspective. URL: http://ssrn.com/abstract=1084059

20 Zweigert K., Kotz H. Op. cit. P . 330-333. Следует отметить, что при оценке договорной справедливости зарубежными исследователями используется и принцип разумности. Так, разумная пропорциональность (баланс) является показателем справедливых условий договора, в свою очередь наличие неразумной диспропорциональности (unreasonably disproportionate ) является основанием для признания условия несправедливым (unfair term ). Подробнее см.: Lu Shumei Gap Filling and Freedom of Contract. - Athens, 2000. P . 58.

21 Подробное исследование недобросовестных (несправедливых) условий договора провел Ю. Фогельсон в статье «Несправедливые (недобросовестные) условия договоров» (Хозяйство и право. 2010. № 10. С. 29-55). Автор исследует содержание материальной и процедурной несправедливости условий договора, проводя сравнительный анализ европейского и российского законодательства и судебной практики.

22 См.: О’Sullivan J., Hilliard J. The Law of Contract. - Oxford, 2010. P . 216-218. Следует отметить, что подобная точка зрения высказывается и в судебной практике Великобритании. В частности, судья Стейн отмечает, что следует отказаться от применения только процедурного подхода к решению вопроса в исследовании добросовестности условий договора; в свою очередь судья Бигэм говорит о применении и процедурного и материального критериев при решении спорных случаев (Ibid . P . 217-218).

23 Фогельсон Ю. Указ. соч. С. 45.

24 Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».

25 В отношении цены договора в европейской доктрине и практике существует правило, что недобросовестная цена сама по себе является основанием заключить, что имеет место нарушение принципа договорной справедливости. См.: Smith S.A. In Defense of Substantive Unfairness. (1996) 112 Law Research Paper. 138. P. 145-154.

26 Постановление Президиума ВАС РФ от 14.11.2006 № 8259/06 // СПС «КонсультантПлюс».

Поделитесь статьей с коллегами:

Это правовой принцип, который характеризует внутреннее свойство и качество права и выражает его социальную сущность. С. определяет баланс между интересами личности и общества, личности и государства, интересами участников правовых отношений и отражает идеи равенства и свободы. На основании критерия С. возможно определить соответствие между действиями и их социальными последствиями. Должны быть соразмерны труд и его оплата, нанесение вреда и его возмещение, характер нарушения обязательства и размер ответственности. Закон, учитывающий эти особенности, отвечает принципу С.

Исходя из принципа С. в ГК РФ, в частности, не допускаются действия граждан или юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. При несоблюдении этих требований суд вправе отказать лицу в защите принадлежащего права.

Другой пример реализации принципа С. - закрепление в гражданско-правовых актах материальных презумпций (презумпция вины причинителя вреда). В гражданском праве применение принципа С. обеспечивается судом в случаях, установленных в законе, в зависимости от конкретных обстоятельств. Требование С. учитывается и при применении права по аналогии, когда права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства. Критерий С. может применяться судом и при определении размера ответственности сторон за нарушение обязательств. Если неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства произошло по вине обеих сторон (смешанная вина), суд вправе уменьшить размер ответственности должника так же, как и размер неустойки в случае ее явной несоразмерности последствиям нарушения обязательства. Е.Ю. Веденеев

Многие нормы в ГК сориентированы на предотвращение нарушения имущественных и личных неимущественных прав и на повышение эффективности защиты от таких нарушений. Как уже было отмечено, законодательно реализован принцип добросовестности. Изменено понятие злоупотребления правом: акцент сделан не на действиях, осуществляемых исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а на получении необоснованных выгод за счет другого лица. Установлен запрет на обход закона с противоправной целью. Усовершенствовано публично-правовое регулирование, направленное на пресечение злоупотреблений.

ЦИВИЛИСТЫ

Е.М. Орач отмечал, что понимание справедливости как принципа права сужает сферу действия, распространения данной категории. По его мнению, если справедливость считать принципом права, то "...может создаться видимость, будто... право не обусловлено морально-политическими требованиями справедливости, характерными для всего общества".

Возражая против этой точки зрения, А.И. Экимов отмечал, что "принципы права - это принципы только права, а не общества, и для... науки невозможно допущение, что право в первую очередь обусловливает все развитие общества". Сам А.И. Экимов считает некорректной постановку вопроса о справедливости в праве в форме альтернативы: принцип или свойство права. Он отмечает, что справедливость является общеотраслевым принципом, она охватывает все "этажи правовой системы - от отдельных норм до права в целом", когда принцип справедливости воплощается в праве, "право тем самым приобретает свойство справедливости". Таким образом, определенный "принцип деятельности становится принципом результата деятельности".

Л.С. Явич, рассматривая соотношение справедливости и права, обоснованно отмечал, что говорить о таком соотношении можно в рамках двух проблемных плоскостей. С одной стороны, "речь идет об оценке права с точки зрения защищаемых им экономических, политических и других фактических отношений... Во втором аспекте проблема права и справедливости носит более специфический характер, предполагает трактовку справедливости не как внешнего по отношению к правовой действительности фактора, а как специально-юридического принципа права, выражающего некоторые свойства, стороны самой юридической формы".

Общие вопросы реализации в Гражданском кодексе принципа справедливости

В контексте гражданских отношений справедливость представляет собой прежде всего нравственно обоснованное равновесие имущественных выгод и обременений.
Справедливое равновесие имущественных выгод и обременений, как правило, обеспечивается путем соблюдения эквивалентности <2>. В новом ГК немало новелл, реализующих принцип эквивалентности. Так, принципиально изменилось регулирование судьбы плодов и доходов, полученных в результате использования вещи, в пользу собственника вещи (ст. 136). Новый ГК более полно регламентировал право на возмещение убытков. В частности, право на возмещение убытков предоставлено лицу, потерпевшему от злоупотребления правом (п. 4 ст. 10). Если недействительная сделка совершена под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств, потерпевший вправе требовать возмещения полной суммы убытков, а не только реального ущерба, как было предусмотрено в предыдущей редакции ГК (п. 4 ст. 179).
СООТНОШЕНИЕ С ИНЫМИ НРАВСТВЕННЫМИ ПРИНЦИПАМИ.

Из числа категорий, указанных в заглавии, принципом гражданского права, а точнее, основным началом гражданского законодательства, в России на настоящий момент легально признан практически только принцип добросовестности. В частности, в ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее по тексту – ГК РФ) теперь указано, что при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно и что никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.

Что касается разумности и справедливости, то им в сфере гражданско-правового регулирования российский законодатель отводит преимущественно скромное место «требований», которые подлежат учету при определении размера компенсации морального вреда (абз. 1 п. 2 ст. 1101 ГК РФ) и компенсации за нарушение исключительного права (абз. 2 п. 3 ст. 1252 ГК РФ), при квалификации действий субъектов в качестве недобросовестной конкуренции (подп. 9 ст. 4 ФЗ «О защите конкуренции»), а также исходя из которых, в случае применения права по аналогии, определяются права и обязанности сторон (участников) гражданских правоотношений (п. 2 ст. 6 ГК РФ).

Не отрицая безусловной важности и значимости принципа добросовестности, тем не менее, полагаем, что подобной характеристики в полной мере заслуживают и разумность, и справедливость, отсутствие указаний на которые в ст. 1 ГК РФ представляется неоправданным.

Вместе с тем та же разумность уже традиционно подлежит учету при определении пределов осуществления гражданских прав (ст. 10 ГК РФ), при исполнении гражданских обязанностей (п. 3 ст. 53, п. 2 ст. 314, п. 2 ст. 375 и др. ГК РФ), при решении вопроса о возникновении (в частности, гл. 50 ГК РФ) и прекращении гражданских прав (п. 2 ст. 72, п. 2 ст. 76, п. 2 ст. 428, п. 1 ст. 451 ГК РФ), их защите (ст. 397, п. 1 ст. 399, п. 1 ст. 404, ст. 1101, п. 3 ст. 1252 ГК РФ), а также при применении (российского) гражданского законодательства (п. 2 ст. 6, п. 3 ст. 1191 ГК РФ). Судя по уже вступившим в законную силу и только планируемым изменениям гражданского законодательства России, сужение сферы применения категории «разумность» не планируется. Изложенное позволяет утверждать, что разумность пронизывает и обусловливает действие практически всех гражданско-правовых институтов, исходя из чего ее так же, как и добросовестность, можно считать не просто принципом гражданского права, но, по терминологии ГК РФ, основным началом гражданского законодательства.

Бесспорной видится и необходимость признания ключевым принципом гражданского права и основным началом гражданского законодательства также справедливости, которая в отсутствие норм прямого действия, согласно п. 2 ст. 6 ГК РФ, выступает одним из самых предельных оснований оценки действий субъектов (и иных юридически значимых явлений) и несмотря на скудное текстуальное оформление в законодательстве, на уровне судебной практики является признанным принципом гражданско-правового регулирования.

Скорее всего, именно в силу своей общеправовой значимости принцип справедливости не получил закрепления в ст. 1 ГК РФ «Основные начала гражданского законодательства». С другой стороны, общеправовой характер данного принципа не стал препятствием к его фиксации, например, в Уголовном кодексе РФ, в котором принципу справедливости посвящена отдельная статья (ст. 6). Кроме того, не вполне ясна логика российского законодателя, избегающего использования термина «принцип» в отношении справедливости на уровне общих положений в ГК РФ, однако называющего справедливость в числе принципов одного из видов гражданских правоотношений – закупки товаров, работ, услуг.

Безусловно, отсутствие соответствующих общих законодательных положений в отношении той или иной категории не исключает возможной характеристики последней как принципа права , однако, на наш взгляд, это затрудняет ее широкое применение на практике, поскольку обусловливает необходимость всякий раз доказывать наличие данного принципа . И если относительно принципа справедливости данный вопрос, возможно, стоит не столь остро, то апелляция при вынесении конкретных судебных решений к разумности как общему принципу гражданского права требует определенного обоснования, к которому представители правосудия не всегда готовы и способны (в том числе, по причине отсутствия по данному вопросу устоявшейся доктринальной позиции).

Именно исходя из указанных соображений, мы и ратуем за закрепление в ст. 1 ГК РФ наряду с нормами о добросовестности аналогичных как по общему характеру, так и по содержанию правил о разумности и справедливости.

НОРМАТИВНОЕ ЗАКРЕПЛЕНИЕ ПРИНЦИПА СПРАВЕДЛИВОСТИ в Конституции РФ

Конституция Российской Федерации, принятая на Всенародном референдуме 12 декабря 1993 г. (далее Конституция), содержит в себе целый комплекс принципов (гарантий) правосудия, но непосредственно норм о справедливом судебном разбирательстве не предусматривает. В Конституции много таких понятий, как «свобода», «гарантии», но слово «справедливость» присутствует только в преамбуле – «чтя память предков, передавших нам… веру в добро и справедливость… 1 ».

1). Равенство всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19), состязательность и равноправие сторон в судопроизводстве (ч. 3 ст. 123)

2). Право на получение квалифицированной юридической помощи и помощь защитника с момента задержания, заключения под стражу или предъявлении обвинения (ч.ч. 1 и 2 ст. 48)

3). Открытое судебное заседание и ограничения для слушания дел в закрытых судебных заседаниях и заочном производстве (ч. 1 и 2 ст. 123) и участие присяжных заседателей в отправлении правосудия (ч. 4 ст. 123)

4). Презумпция невиновности (ч. 1 ст. 49) и гарантии прав подозреваемого, обвиняемого и подсудимого (ч. 2 ст. 49 – право обвиняемого не доказывать свою невиновность; ч. 3 ст. 49 – толкование неустранимых сомнений в пользу обвиняемого; ч. 1 ст. 50 – недопустимость повторного осуждения за одно и тоже преступление; ч. 2 ст. 50 – запрет на использование доказательств, полученных с нарушением закона; ч. 3 ст. 50 – право на пересмотр приговора и помилование; п. 2 ст. 47 - право на рассмотрение дела судом с участием присяжных заседателей; ч. 2 ст. 22 – возможность ареста, заключения и содержание под стражей только в соответствие с судебным решением и ограничение срока задержания до этого момента до 48 часов; ч. 2 ст. 20 - возможность применения смертной казни только при рассмотрении дела с участием присяжных заседателей)

5). Охрана прав потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью законом, обеспечение доступа к правосудию и компенсации причиненного вреда (ст. 52)

6). Право не свидетельствовать против себя и своих близких (п. 1 ст. 51)

7). Гарантии судебной защиты прав и свобод (п.1 ст. 46), право на обжалование решений и действий органов государственной власти и их должностных лиц (ч. 2 ст. 46)

8). Осуществление правосудия только судом (ч. 1 ст. 118) посредством уголовного, административного и гражданского судопроизводства (ч. 2 ст. 118), запрет чрезвычайных судов (ч. 3 ст. 118) и гарантии подсудности (ч. 1 ст. 46 – гарантии рассмотрения дела в том суде и тем судьей, к подсудности которого оно относится)

9). Независимость судей (ч. 1 ст. 120)

10) Запрет применения закона, устанавливающего или ужесточающего наказание (ч. 1 ст. 54), обязанность применения закона смягчившего или устранившего наказание (ч.2 ст. 54), верховенство Конституции и законов (ч.2 ст. 4), обязанность принятия судом решения в соответствие с законом при установлении несоответствия акта государственной власти или иного органа (ч.2 ст. 120), а также высшая юридическая сила и прямое действие Конституции РФ (ч. 1 ст. 15) и международных договоров (ч. 4 ст. 15)

Законодательно те или иные права, гарантии и свободы, определяющие справедливое судебное заседание, раскрываются в отраслевых кодексах и законах (УК, УПК, АПК, ГК РФ и т.д.), а также в юридической литературе 6 и постановлениях и определениях судов РФ – Конституционного, реже Верховного.

Несколько сотен постановлений и определений Конституционного Суда содержат прямые апелляции к принципу «справедливости», при этом суд указывает конкретные статьи Конституции РФ, устанавливающие этот принцип. Как правило, это статьи 1 и 7. Между тем ни одна, ни вторая статья не содержат никакого упоминая об указанном принципе (Статья 1 содержит информацию о том, что РФ – демократическое государство с республиканской формой правления. Статья 7, что РФ – социальное государство, в котором охраняются и гарантируются труд и здоровье, гарантированный минимальный размер оплаты труда, поддержка семьи, материнства и детства, инвалидов и пожилых граждан, развивается система социальных служб, устанавливаются государственные пенсии, пособия и иные гарантии социально защиты. Следует отметить, что обосновывая свое решение принципом справедливости, Конституционный Суд нередко ссылается и на преамбулу Конституции РФ, о которой говорилось выше.

Анализ правовых позиций Конституционного суда РФ позволяет сделать вывод, что имеется три интерпретации конституционного принципа справедливости.

1. Наиболее очевидное толкование принципа справедливости Конституционным Судом связано с понятиями «соразмерности», разумной и обоснованной диффамации объема прав, льгот и гарантии, предоставляемых отдельным гражданам, т.е. необходимость обеспечивать равенство всех правопользователей, с одно стороны, и требование разумной и обоснованной диффамации - с другой.

В Постановлении от 27 апреля 2001г. № 7-П Конституционны суд отметил, что принцип равенства всех перед законом гарантирует одинаковые права и обязанности для субъектов, относящихся к одной категории, и не исключает возможность установления различных условии для различных категории субъектов права. Вместе с тем такие различия не могут устанавливаться произвольно, они должны основываться на объективных характеристиках соответствующих категорий субъекта 7 . Другими словами – «равное - равным», «неравное – неравным». Такая позиция неоднократно высказывалась Судом в отношении налогообложения, пенсионных прав, ответственности и т.п., поэтому остро стоит вопрос о конституционных критериях такой справедливой диффамации, позволявших бы отграничивать ее от дискриминации.

Тем не менее, Конституция РФ (статья 123 Конституции РФ), также как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, закрепляет принцип равенства каждого не только перед законом, но и судом, т.е. «принцип процессуального равноправия сторон». Но только понимается этот принцип вышеназванными органами по – разному, поэтому, зачастую, Европейский Суд признает наличие нарушений там, где Конституционный Суд их не видит 8 .

2. Следующее толкование связано с вопросами критериев допустимости ограничений основных прав и порядка их реализации, соразмерности юридической ответственности.

Конституционный Суд по ряду дел, касающихся правомочий собственников, а также свободы предпринимательской деятельности и свободы договоров, сформулировал, что возможные ограничения федеральным законом права владения, пользования и распоряжения имуществом должны отвечать требованиям справедливости, т.е. быть адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе частных и публичных прав и законных интересов других лиц. 9

В действующем законодательстве такой правовой позиции в наибольшей степени отвечает принцип справедливости в уголовном праве, применяемом при назначении наказания, которое должно соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (ч. 1 ст. 6 УК РФ).

3. И, наконец, последнее – это толкование принципа справедливости как принципа правомерных ожидании и правовой определенности статуса участников общественных правоотношений.

По ряду дел Конституционный Суд отметил, что «из конституционных принципов юридического равенства и справедливости вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы и ее согласованности с системой действующего правового регулирования». 10 Неопределенность содержания правовой нормы не может обеспечить ее единообразное применение, порождает возможность злоупотребления властью своими полномочиями, ослабляет гарантии защиты конституционных прав и свобод, может привести к произволу и нарушению принципов равенства и верховенства закона. Конституционный Суд неоднократно подчеркивал, что изменение законодателем ранее установленных условий должно осуществляться таким образом, чтобы соблюдался принцип поддержания доверия граждан к закону и действия государства, который предполагает сохранение разумной стабильности правового регулирования и недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм. 11

7. Интерес в гражданском праве. Понятие частного интереса. Цивилистическая мысль о публичном интересе в гражданском праве.

В концепции гражданского права важное место занимает категория интереса, как одного из системообразующих критериев отрасли частного (гражданского) права.

Термин "интерес" происходит от латинского "interest", что на русский язык переводится как "имеет значение, является важным".

Гражданское законодательство основывается на признании, среди прочего, равенства участников регулируемых им отношений, свободы договоров, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. Возникновение договорного или иного гражданского правоотношения возможно только при условии, что интерес к этому имеет каждая из его сторон.

Интерес представляет собой потребность, которая приобрела форму сознательного мотива ("сознательного побуждения") и проявляется в жизни в виде желаний, намерений, стремлений.

Слово "интерес" имеет ряд значений, среди которых целесообразно рассмотреть те из них, которые могут иметь значение для понимания интереса в частных (гражданских) отношениях.

Интерес есть степени заинтересованности, которая может иметь разнообразные проявления. Интерес может иметь чисто бытовой (или потребительский) характер и заключаться в заинтересованности в удовлетворении соответствующих потребностей физического лица. Лицо может иметь заинтересованность в получении прибыли путем осуществления предпринимательской деятельности. В этом случае речь идет о предпринимательский интерес. Интерес юридических лиц может быть как общественным, так и частным зависимости от вида юридических лиц частного и публичного права. Интерес юридических лиц частного права зависит от интересов их основателей; он определяет цели создания таких юридических лиц, удовлетворяется посредством действий их органов и может носить как предпринимательский, так и непідприємницький характер.

От бытового и предпринимательского интереса следует отличать правовой интерес, который, в частности, заключается в приобретении субъективного права на определенное благо, например, путем совершения того или иного право-чина.

Юридический интерес в гражданском процессе заключается в том, что судебное решение касается прав и обязанностей сторон. Заинтересованным признается лицо, право которого нарушено или оспаривается; своеобразный интерес имеют другие участники процесса, но интерес сторон и других участников гражданского процесса не является элементом субъективных гражданских прав, поскольку интерес в гражданском процессе лишь осуществляет внешнее воздействие и является признаком, дополнительной к материального субъективного права в гражданском правоотношении, не может входить в состав субъективного права в гражданском правоотношении.

Наиболее часто доктрина гражданского права термин "интерес" понимает в двух смыслах: как предпосылку для возникновения или обязательный элемент конкретного субъективного права и как возможность удовлетворить свои требования за помощью субъективного права.

В связи с этим следует различать понятия интереса как предпосылки или основы любого субъективного права и действия в так называемом своем интересе. Первое из них означает смысл существования самого субъективного права, основную цель, для которой оно существует, а второе - возможность удовлетворять любыми действиями свои потребности, которая существует, в частности, в случаях использования своей или чужой вещи по назначению, поскольку нет субъективного права, в котором бы его обладатель не был заинтересован.

ПУБЛИЧНЫЙ ИНТЕРЕС В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ.

Деление права на частное и публичное по критерию интересов, защищаемых нормами этих подсистем права, имеет свою давнюю традицию. Считалось, что публичные права, являясь социоцентричными, осуществляются только на благо социальной группы, тогда как частные, выступая как эгоцентричные, могут осуществляться в интересах их носителя. При этом первые в качестве единого центра имеют общественный интерес, а вторые такового не имеют, поскольку направлены на интерес частного лица . Однако использовать такой критерий в науке и практике можно лишь с определенной долей условности. Неверно думать, будто частное право предназначено лишь для защиты частных интересов, а публичное – общественных. Единство элементов системы права, их направленность на решение общей задачи предопределяет тот факт, что рассматриваемые интересы охраняются нормами отраслей как публичного, так и частного права. Тем более что «благо отдельного лица и благо целого связаны самым тесным образом» . Гражданское право играет большую роль в выражении, обеспечении и защите публичных интересов в сфере гражданского оборота, «ибо в правильной постановке как института собственности, семьи и гражданского оборота заинтересованы не только частные лица, но все, все государство» . И это не случайно. «Именно принципы гражданского права, - писал Л.И. Петражицкий, - являются фундаментом современного строя общежития и определяют самые существенные и жизненные общественные интересы» .

Такое положение не противоречит назначению гражданского права, поскольку, как отмечает Ю.А. Тихомиров, публичный интерес в качестве общего обеспечивает и частные интересы. Более того, Конституционным Судом РФ признается возможным объективирование в частном интересе публичного интереса, когда предметом защиты гражданского права становится сложносоставной частно-публичный интерес . Так, в Определении Конституционного Суда РФ от 3 июля 2007 г. № 681-О-П публичным был признан интерес акционерного общества в той мере, в какой он отражает общее для акционерного общества благо . Речь шла о проверке конституционности статьи 84.8 Федерального закона от 26.12.1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» , предусмотревшей право лица, владельца более 95 процентов общего количества обыкновенных и привилегированных акций открытого акционерного общества, в течение одного года с момента вступления в силу этой статьи принудительно выкупить принадлежащие иным лицам акции общества. Конституционный Суд России посчитал, что основанием отчуждения у таких лиц акций вопреки их желанию могут быть «интересы акционерного общества в целом – в той мере, в какой оно действует для достижения общего для акционерного общества блага». В Определении подчеркивается, что такое отчуждение обеспечивает не только частный интерес акционера – владельца 95 процентов акций, но и публичный интерес, который заключается в поддержке преобладающего акционера-инвестора, имеющего намерение инвестировать в развитие и модернизацию производства, осваивать новую конкурентоспособную продукцию, обеспечить эффективное управление обществом. Именно поэтому, комментируя рассматриваемое Определение Конституционного Суда РФ, Г.А. Гаджиев квалифицирует подобное принудительное перераспределение акционерной собственности как отчуждение имущества миноритарных акционеров для государственных нужд, то есть в публично-правовых целях согласно части 3 статьи 35 Конституции России. При этом в понятие «государственные нужды» включается понятие «общее для акционерного общества благо», которое рассматривается как специфический публичный интерес .

Рассмотренный выше пример иллюстрирует ситуацию, когда гражданское право обеспечивает публичный интерес косвенным образом, защищая частные интересы своих субъектов, стимулируя их реализацию. Однако в гражданском законодательстве имеются нормы, основной целью которых является защита именно публичных интересов. Эти нормы устанавливают границы свободного усмотрения участников гражданского оборота в таких интересах .

К примеру, статья 169 Гражданского кодекса РФ предусматривает ничтожность сделки, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Последствия совершения такой сделки достаточно серьезны: при наличии умысла у обеих ее сторон все полученное ими взыскивается в доход Российской Федерации; если умышленно действовала лишь одна сторона, то все полученное ею по сделке должно быть возвращено другой стороне, а полученное последней взыскивается в доход государства. Поэтому применение судом таких последствий совершения антисоциальной сделки предполагает, что ему должны быть ясны квалифицирующие признаки этой сделки, а последние должны пониматься правоприменительной практикой единообразно. В противном случае велика вероятность необоснованного судебного решения о признании сделки антисоциальной и применении несправедливых в таком случае последствий к ее сторонам. Однако в настоящее время практика применения статьи 169 ГК РФ крайне противоречива. Поэтому не случайно эта статья неоднократно являлась предметом рассмотрения в Конституционном суде России . Дело в том, что в отечественном гражданском праве отсутствует единообразное понимание «основ правопорядка и нравственности», посягательство на которые является квалифицирующим признаком антисоциальной сделки. Неопределенность их понятия вызывает беспокойство у участников гражданского оборота, которые постоянно несут риск признания совершаемых ими сделок недействительными по мотивам их антисоциальности. В частности, самым спорным, но одновременно и распространенным случаем применения статьи 169 ГК РФ является признание сделки недействительной, если она совершена с целью уклонения от уплаты налогов. В этой связи необходимо отметить следующее. Сделки, наносящие ущерб основам правопорядка и нравственности, потому и называются антисоциальными, что посягают на наиболее важные принципы жизнедеятельности общества и государства, без которых невозможно их существование и развитие. Эти принципы составляют основу всех отношений, складывающихся в данном государстве и обществе, и находят свое отражение в действующем законодательстве. В концентрированном виде они закреплены в Конституции России. Однако антисоциальным следует, по нашему мнению, признавать не всякое незаконное поведение участника гражданского оборота, а только то, которое посягает на публичные интересы (государственные или общественные). Это главный критерий, который позволяет отграничить антисоциальное поведение от любого другого незаконного и поставить вопрос о последствиях такого поведения, которые предполагаются гораздо более негативными, чем при совершении просто незаконного поступка. В сфере гражданского права такой публичный интерес заключается в обеспечении стабильности и устойчивости гражданского оборота. Поэтому сделки, которые подрывают такую стабильность и устойчивость и наносят ущерб гражданскому обороту, следует признавать антисоциальными, применяя к их сторонам последствия, предусмотренные статьей 169 ГК РФ.

Отсутствует в науке и единое понимание категории публичных интересов, тем более что в законодательстве предусматривается также защита «общественных интересов», «государственных интересов», «иных публичных интересов». В частности, статья 152.1 ГК РФ разграничивает такие интересы. В этой связи возникают вопросы о том, что следует понимать под такими интересами и кто является их носителем.

Согласно статье 124 ГК Российская Федерация, субъекты Российской Федерации, муниципальные образования являются субъектами гражданского права и выступают в гражданско-правовых отношениях на равных началах с иными участниками этих отношений - гражданами и юридическими лицами. Интересы публичных образований, ради удовлетворения которых они вступают в частноправовые отношения, можно назвать публичными по их принадлежности. Но эти интересы в сфере гражданского права приобретают специфику, поскольку их реализация подчиняется единым правилам, установленным и для удовлетворения частных интересов. К примеру, являясь стороной контракта на поставку для государственных (муниципальных) нужд, публичное образование утрачивает свои властные полномочия и подчиняется соответствующим нормам гражданского законодательства о поставке.

Гражданским правом особым образом защищаются те публичные интересы, которые не связаны с участием публичного образования – их носителя в конкретном гражданско-правовом отношении. В самом общем виде они заключаются в сохранении конституционного строя, обеспечении безопасности государства, стабильности и устойчивости гражданского оборота. Д.Н. Бандуров отмечает, что режим максимального благоприятствования субъектам предпринимательства также отвечает общественным (публичным) интересам . Наиболее обоснованное определение понятию публичного интереса дано Ю.А. Тихомировым, который под таким интересом понимает «признанный государством и обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворение которого служит гарантией ее существования и развития» .

Под общественными интересами некоторые зарубежные авторы и иностранные правозащитные организации понимают интересы лиц, которые плохо представлены в обществе. Защита общественных интересов рассматривается как «борьба за права маленького человека», то есть представление интересов социально уязвимых и ущемленных в своих правах групп населения. Таким образом, понятие общественных интересов необоснованно сужается до понятия интересов незащищенного меньшинства, что, по нашему мнению, не совсем верно. Более понятным становится применение термина «общественные интересы» к случаям их защиты в определенных сферах. В США, например, неправительственные организации, которые занимаются защитой окружающей среды или представляют интересы потребителей, называются организациями по защите общественных интересов .

Значительную роль в функционировании гражданских правоотношений должны сыграть принципы справедливости, добросовестности и разумности, которые впервые в ГК Украины непосредственно предусмотрены в ст. Среди общих принципов гражданского законодательства (п. 6). Значимость указанных принципов в гражданском праве обусловлена прежде всего тем, что именно здесь объем регулирования отношений по усмотрению сторон является не только значительным, но даже может преобладать нормативное регулирование. Поэтому именно в гражданских правоотношениях крайне важно, чтобы их участники имели четкие ориентиры в осуществлении принадлежащих им субъективных прав или их получении, в исполнении гражданских обязанностей, формулировке условий договора с целью предотвращения, в частности, признание его недействительным или его принудительного прекращения.

Введение в ГК Украины принципов справедливости, добросовестности и разумности не является случайностью, ведь оно обусловлено историческим развитием мировой правовой системы, общественным прогрессом в развитии цивилизации человечества. Безусловно, указанные термины имеют разное соотношение, а следовательно и формировались с разной степенью их значимости. При этом необходимо учитывать, что приведенные понятия, особенно "справедливость" и "добросовестность", в зарубежных источниках достаточно часто отождествлялись. Собственно, эта тенденция сохраняется и сейчас. Более того, в законодательстве многих стран они четко не разграничиваются.

Да, категория справедливости возникла сначала в результате формирования представлений людей о понятии добра и зла. Сначала под справедливыми понимали такие отношения между людьми, которые соответствовали их моральным устоям, моральным представлениям. С возникновением новых общественных формаций категория справедливости постепенно теряет персонифицированный подход. В ее основу закладывается воображение всего социума или, во всяком случае, его большинства. С возникновением государства появилась необходимость в установлении и закреплении представлений о справедливости, а следовательно, и мораль, в правовых нормах. Подтверждением этому может служить тот факт, что на ранних стадиях формирования государства обычаи как внешнее проявление представлений о справедливости были основными источниками формирования права1.

Аристотель, в частности, разделял справедливость на два вида - естественную и установленную законом. Справедливость от природы - это та, что остается в большинстве случаев такой. То же, что мы сами признаем справедливым, становится после этого таковым, и мы называем его справедливым по законом2. Справедливое имеет место тогда, когда человек совершает по свободному выбору, добровольно и осознавая, в отношении кого, каким способом и ради чего она это делает.

Понятие права справедливости и добра с давних времен были предметом научных исследований и дискуссий, особое место среди которых занимают положения, разработанные Аристотелем и церковью о праве справедливости.

Как королевское, так и каноническое право утверждали веру, что все право содержит в себе определенные цели, которые определяются как справедливость; эти имеющиеся в самом праве цели должны были служить ориентиром для толкования и применения правовых норм, хотя одно и другое право не могло функционировать без норм, и в обоих случаях было признано, что нормы должны составлять совокупность в смысле взаимосвязанных по определенным критериям системы. Каждая система права рассматривалась прежде всего как процесс создания, толкования и применения норм, чтобы реализовывались заложенные в них цели справедливости.

Аристотель определял природу справедливости ("добра") как "поправку к закону в том, в чем из-за его всеобщность присутствует упущение". Добро, говорил он, "и есть право и лучше любого, но не безусловного права, а точнее, оно лучше права с погрешностью, причина которой - его безусловность... Хотя добро есть право, однако право не в силу закона, а в качестве исправления законного правосудия. Причина этого в том, что всякий закон составлен для общего случая, но о некоторых вещах невозможно сказать верно в общем виде. Поэтому в тех случаях, когда необходимо сказать в общем преимущественно, вполне осознавая возможную погрешность... Так что, когда закон составлен для общего случая, а произошло нечто підсудне ему, но вне общего случаем, тогда поступать правильно значит: там, где у законодателя, составившего закон без оговорок, пробел или погрешность, поправить упущение, которое признал бы даже сам законодатель, окажись он тут, а если бы знал заранее, то внес бы эту поправку в законодательство".

Впоследствии, восстанавливая арістотелівську философию и римское право, церковь в конце XI - начале XII века. предоставила понятию права справедливости новый нравственный и культурный смысл. Соответственно и каноническое, и королевское право дополнили раннее, более общее понятие права справедливости различными специфическими требованиями христианской совести: защита бедных и нуждающихся в помощи (включая вдов и сирот), реализация отношений, основанных на доверии (включая дарения, которые должны быть использованы в благотворительных целях), и тому подобное.

В силу этого в Англии в XIV и XV ст., когда два основных королевских суды ограничили свою компетенцию по этим вопросам, канцлер короля, который тогда почти неизменно выступал высоким должностным лицом в католической церкви, начал осуществлять исключительную юрисдикцию "по совести" и "во имя права и справедливости". Однако в других европейских системах королевского права в Англии в XII и XIII вв. "справедливости" рассматривался не как нечто отдельное от "права", а наоборот, как его составная часть. Как и в каноническом праве, праве справедливости королевских судов было тем аспектом права, который придавал ему способность приспосабливать старые нормы к новым ("исключительных") обстоятельств во имя осуществления справедливости.

Со временем категории справедливости, добросовестности получили не только философское, но и правовое обоснование. Соответственно, они нашли свое непосредственное закрепление в законодательстве европейских стран, например во Франции, Германии, Италии, Нидерландах. Более того, отдельные из этих принципов нашли отражение в Принципах международных коммерческих договоров, утвержденных

Административным советом Международного института унификации частного права (Принципы УН1ДРУА), Правилах ИНКОТЕРМС и других международных документах".

Поскольку Украина провозгласила курс на интеграцию в Европейское сообщество, приближения правовой системы к европейским и мировым стандартам, то введение в ГК Украины таких правовых принципов, как добросовестность, справедливость и разумность, является одним из важных шагов к реализации этой цели.

К сожалению, разработчики нового ГК Украины не поставили цель раскрыть содержание указанных общих принципов гражданского законодательства. Возможно, они сделали это сознательно, считая, что это дело цивилистической науки и будущей судебной практики. Однако, как показала практика применения этих юридических категорий западных европейских стран, им не удалось избежать определенного "судебного произвола" с их "каучуковый" или "резиновый" оценочный характер. И несмотря на то, как утверждает Н. С. Кузнецова, что здесь имело место преувеличение "судебного произвола", недооценивать возможные негативные последствия произвольного их толкования в судебной практике Украины нельзя. Чтобы снизить степень опасности "судебного произвола", крайне важно всесторонне раскрыть сущность и содержание добросовестности, справедливости и разумности и их интерпретации в нормах договорного права.

Принцип добросовестности фактически является одним из средств определенного ограничения принципа свободы договора сторон, что предусматривает требование соблюдения добросовестности в договорных отношениях. Именно принцип добросовестности предоставляет возможность контролировать выполнение сторонами договора, решает проблему недопущения злоупотребления правами по договору, в определенной степени защищает более слабую сторону договора3, которой в доверительных отношениях выступает доверитель и вигодо приобретатель.

Юридический словарь Блэка (black"s Law Dictionary) определяет добросовестность как "нематериальную и абстрактную свойство, которое не имеет формально-юридического значения или законодательного определения и охватывает, среди прочего, честное убеждение, отсутствие злого умысла и намерения обмануть или получить необоснованные преимущества".

В словаре Даля добросовестность рассматривается как "добрая совесть, праводушшя, честность, правдивость, строгая богобоязненность в поступках".

В правовых источниках обращалось внимание, что на ранних стадиях развития права добросовестность преимущественно означала отсутствие недобросовестности. Однако постепенно добросовестность стала идентифицироваться с требованиями разумности, здравого смысла и справедливості6.

Основания применения принципа добросовестности прямо предусмотрены в ГК Украины. Согласно ч. Ст. 509 ГК Украины обязательство должно основываться на принципах добросовестности, разумности и справедливости. Поскольку самым распространенным основанием возникновения обязательств является договор, то приведенная норма в полной мере должна распространяться на договоры, причем на всех их стадиях (заключение договора, его динамики и выполнения). Однако нельзя не обратить внимание на отсутствие прямой ссылки на применение принципа добросовестности в договорных обязательствах в ст. 627 ГК Украины, которая предусматривает, что стороны свободны в выборе контрагента, в определении условий договора с учетом требований действующих правовых актов, обычаев делового оборота, требований разумности и справедливости. Такие случаи применения указанных принципов в разном их соотношении для ГК единичны. Как отмечает Т. В. Боднар, в одних случаях ГК употребляет все три термина одновременно (статьи 3, 509), в других - два, например добросовестность и разумность, разумность и справедливость (статьи 92, 627), в третьих - только один, как правило, разумность (статьи 749, 564, 619). Это дало ей основания для вывода о существовании в ГК трех самостоятельных принципов, с чем можно погодитись1. Но, на наш взгляд, в ГК это сделано не всегда удачно и последовательно. Таким примером является ст. 627 ГК, в которой предусмотрено, что при заключении договора стороны должны, кроме всего" действовать добросовестно, а не только в соответствии с требованиями разумности и справедливости. Так, согласно ст. 659 ГК продавец обязан предупредить покупателя о правах третьих лиц на продаваемый товар. Неисполнения продавцом этого требования закона может дать суду основания считать его недобросовестным. Поэтому ст. 627 ГК должна быть дополнена принципом добросовестности.

Гражданское законодательство в отдельных случаях ограничивается провозглашением презумпции добросовестности и разумности поведения лица. Согласно ч. Ст. 12 ГК Украины, если законом установлены правовые последствия недобросовестного или неразумного осуществления лицом своих прав, поведение лица предполагается добросовестным и разумным, если иное не установлено судом. Понятие "добросовестность" применяется в ГК Украины относительно приобретателя имущества у лица, которое не является собственником (ст. 388). Так, согласно ст. 388 ГК добросовестным приобретателем имущества по возмездному договору, приобретенным у лица, которое не имело права его отчуждать, будет считаться только тот приобретатель, который не знал и не мог знать об этом. Сейчас согласно ч. 1 ст. 390 ГК недобросовестным приобретателем должно считаться лицо, которое знало или могла знать, что она владеет имуществом незаконно. Указанные положения наиболее полно раскрывают законодательное понимание сущности добросовестности и недобросовестности приобретателя имущества и могут браться к вниманию при определении понятия принципа добросовестности, поскольку не всегда в ГК раскрывается его содержание. Например, в ст. 389 ГК Украины лишь отмечается, что деньги, а также ценные бумаги на предъявителя не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя.

Германское Гражданское уложение в параграфе 242 предусматривает, что стороны договорного обязательства должны руководствоваться требованиями добросовестности. Под добросовестностью следует понимать не только субъективные представления конкретного лица о добросовестности ее действий, но и, главным образом, объективную соответствие этих действий стандартам поведения в определенном секторе торговли. По мнению профессора Шлехтрайма, добросовестность есть "коллективным убеждением или верой каждого умного, честного и порядочного человека" с учетом специфики сферы международной торговли.

Эти убеждения являются даже важнее, чем стандарты и ценности, закрепленные в Конституции и Немецком гражданском уложенні1.

Известный австралийский ученый X. Люк сравнивал добросовестность со "справедливостью, честным поведением, разумным стандартом честного ведения дел, порядочностью, разумностью, порядочным поведением, общим этическим смыслом, духом солидарности, общественными стандартами справедливости, а также с фактическим честностью". Такие взгляды способствовали тому, что "...наряду со старыми договорами "строгого" права (obligationis stricti juris) появляются договоры "доброй совести" (obligationes bonae fidei), то есть такие, содержание которых определяется не их условием, а истинными намерениями сторон или, если они непонятны, - обычаями делового оборота".

Одной из причин возникновения договоров доброй совести выступила необходимость защиты интересов потребителей и других менее защищенных по договорам сторон, что обусловило отход законодательства развитых стран от принципа диспозитивности, свободы договора и обращение к императивного регулирования тех гражданских правоотношений, в которых участвуют потребители, участники иных отношений, направленных на предотвращение злоупотребления предпринимателями своим преимущественным положением относительно потребителей и создание для этих контрагентов специальных условий в договорных отношениях, направленных на усиленную защиту прав "слабой стороны", каковой является гражданин-потребитель.

в настоящее время в Европейском Союзе действуют свыше десяти нормативных актов, относящихся к так называемому права защиты прав потребителей. Одним из важных элементов доктрины права защиты потребителей, введенного в правовую науку и законодательство европейских государств, есть понятие "несправедливые условия договора" (unfair contracts terms).

В Великобритании в 1977 г. был принят Акт "О несправедливые условия договора", который запрещает лицу-предпринимателю включать в договор условие об исключении или ограничении своей ответственности в случае смерти или причинения вреда потребителю за своей неосмотрительности, кроме случаев, если такое условие отвечает требованиям справедливости. Таким образом, должны считаться несправедливыми условия о безосновательное исключение или ограничение ответственности предпринимателя за ущерб, причиненный потребителю. Наличие таких условий в договоре влечет нарушение установленного Актом принципа добросовестности (good faith). Примером несправедливой условия, в контексте этого закона, может быть случай, когда лицо, которое предоставляет услугу перевозки (например, железная дорога), в одностороннем порядке снимает с себя ответственность за хранение груза пассажиров при перевезеннях5.

Приведенный Акт признает подобное условие недействительным и обязывает лицо-перевозчика быть добросовестным в отношении пассажиров. Собственно, и в новом ГК Украины таких примеров может оказаться немало. Например, согласно ч. 4 ст. 698 ГК условия договора, ограничивающие права покупателя-физического лица сравнительно с правами, установленными этим Кодексом и законодательством о защите прав потребителей, являются ничтожными.

Трансформируемое понятие концепции добросовестности содержится в английском законе о купле-продаже товаров (Sale of Goods Act), согласно которому действие считается добросовестным, если лицо считало, что действует честно (acted honestly), независимо от того, совершено это действие должным образом или нет.

В отдельных аспектах подобный подход совпадает с романо-германской концепцией добросовестного незаконного владения, для которой определяющим е субъективное отношение незаконного владельца чужой вещи как к своей, независимо от того, что в действительности собственником его является другое лицо, незаконно лишенное владения вещью.

во-первых, в соответствии с закрепленной в гражданском законодательстве страны концепции все договоры должны толковаться в соответствии с принципом добросовестности;

во-вторых, добросовестность имеет "дополняющую функцию"; между сторонами могут возникать дополнительные права и обязанности, которые прямо не установлены договором или законодательством;

no-третьих, добросовестность имеет "ограниченный" функцию, выраженное в ч. 2 ст. 6:248 ГК Нидерландов, которая отмечает, что правило, обязательное для сторон, не применяется настолько, насколько при данных обстоятельствах это будет неприемлемым в соответствии с критерия разумности и справедливости. Таким образом, добросовестность может при данных обстоятельствах аннулировать или исключить применение правил, установленных сторонами1.

В этом аспекте все правила, которые создаются сторонами или законом, подпадают под контроль судов не для того, конечно, чтобы оценить их внутреннюю справедливость, а для того, чтобы решить, не приведет ли их применение в конкретном деле до несправедливых результатов.

Суды принимают решения "contra legem", если соблюдение норм закона приведет к явно несправедливому относительно сторон договора результата. В связи с этим в литературе отмечается, что "концепция добросовестности может использоваться в любой ситуации, чтобы исправить несправедливость, которая бы имела место, если бы применялись традиционные правила". К сожалению, и по сей день украинская судебная практика не использует при рассмотрении гражданских дел принцип справедливости для вынесения справедливых решений, что вызвано, очевидно, соответствующими традициями в деятельности судебной системы Украины. Учитывая это, представляет интерес дело, рассмотренное Международным коммерческим арбитражным судом при Торгово-промышленной палате Украины (КАС при ТПП).

Да, М КАС при ТПП рассмотрел дело по иску американской фирмы "X" о взыскании с украинской фирмы "Н" 10,6 млн долларов США за неоплату поставленного оборудования по контракту от 11 февраля 1998 г. Своим решением по делу, возбужденному 24 декабря 2001 г., МКАС при ТПП отказал в удовлетворении иска из-за пропуска исковой давности. Судом был установлен факт неоплаты поставленного оборудования. Поскольку окончательное решение принималось большинством голосов, один из судей выразил особое мнение, указав, что иск следует удовлетворить, поскольку судебное решение должно быть справедливым". Очевидно, судья исходил также из того, что ответчик неосновательно обогатился на такую большую сумму.

Для защиты потребителей от возможных злоупотреблений со стороны продавцов и поставщиков, в том числе в случае применения ими подготовленных в одностороннем порядке стандартных договоров, европейского законодательства было введено понятие "несправедливые условия договора" на условиях, определенных Директивой 93/13/ЕЭС "О несправедливых условиях в потребительских договорах" исключительно. Эта Директива касается договоров, с одной стороны в которых выступает потребитель, а с другой - продавец или поставщик соответствующего товара или услуг (ст. 1). При этом как потребителя Директива рассматривает любое физическое лицо, которое заключает договор с целью, которая не касается ее бизнеса или профессии. Под поставщиком следует понимать физическое или юридическое лицо, которое, вступая в отношения с потребителем, действует согласно своей коммерческой или профессиональной деятельности (ст. 2).

Силу приведенной Директивы не должна применяться к правоотношения с другим субъектным составом, в частности, вытекающие из трудовых договоров, соглашений, которые опосредствуют наследственные, семейные права (брачный договор), договоров о создании компаний, партнерств, контрактов о правопреемстве.

Согласно ст. 3 Директивы условие договора, которое не было отдельно согласовано, считается несправедливой (нечестной), если вопреки требованию о добросовестности она создает неравенство в правах и обязанностях сторон договора, причем в ущерб потребителю.

Несправедливой условие может быть признана лишь в том случае, если она не была отдельно согласована сторонами, не из-за того, что стороны не желали этого, а учитывая то, что потребитель по объективным причинам не мог выразить свою волю относительно такого условия договора. Главной среди таких причин Директива называет именно наличие заранее подготовленного контрагентом потребителя проекта договора, в результате чего последний был практически лишен возможности внесения каких-либо изменений к нему.

Согласно ст. 6 Директивы несправедливые условия договора, заключенного между потребителем и продавцом, поставщиком, не создают прав и обязанностей для потребителя, и договор продолжает действовать в целом, если это возможно без несправедливых условий. Такое правило означает, что суд обязан установить возможность реализации такого договора как соглашения за отсутствия несправедливых условий. Потребителю предоставляется право выразить желание оставить такое условие в силе, добровольно отказавшись от определенных прав в пользу своего контрагента.

Сопоставляя приведенный вид дефектных (с недостатками) соглашений с принятым в украинском гражданском праве учением о действительности сделок, наиболее близкими к ним могут быть признаны так называемые относительно действительные сделки (соглашения). Особенность таких сделок заключается в признании их юридически действительными, но с скасувальною условием такой действительности на основании иска об их недействительности, предъявленного одной из сторон договора (потребителей в данном случае). Например, приобретение по договору купли-продажи ценной вещи малолетним не за его собственные средства может привести к недействительности такого договора лишь в случае его неодобрения опекуном (статьи С, 221 ГК), если иск о признании такой сделки недействительной предъявит именно опекун.

Источником регулирования принципа добросовестности является также Принципы УНИДРУА. Они являются детализированной системой норм общего договорного права, регулирующих вопросы заключения, действительности, толкования и последствий невыполнения договоров, заключаемых в сфере международной торговли независимо от правовых традиций стран, в которых эти Принципы будут применены.

Принципы УНИДРУА является элементом наднациональной правовой системы lex mercatoria и воплощением диспозитивных обычаев, которые подлежат применению только в случае, если стороны сделают соответствующую оговорку в договоре.

Одна из немногих императивных норм Принципов УНИДРУА, действие которых стороны избрали Принципы или lex mercatoria как должное право, не могут исключить своим соглашением, является принцип добросовестности и честной деловой практики (good faith and fair dealing). Принципы УНИДРУА не содержат понятия добросовестности, которую необходимо понимать-за применения нескольких критериев определения добросовестности.

Исходя из критерия добросовестности, решается вопрос о признании договорных положений недействительными вследствие существенного заблуждения одной стороны, о которой было известно другой стороне (ст. 3.5), обмана (ст. 3.8), существенного неравенства условий договора, когда одна сторона получает избыточное и неоправданное преимущество за счет другой (ст. 3.10), в частности оговорками об ограничении ответственности (ст. 7.1.6).

Статья 2.20 Принципов требует выявления прямого согласия одной стороны с условиями, неожиданными по смыслу, формулировкой или средством выражения, которые другая сторона "прикрыла" среди стандартных условиях предложенной ею редакции договора, иначе такие условия признаются недействительными. Со ссылкой на принцип добросовестности могут быть даже изменены условия надлежащим образом заключенного договора, как это имеет место в Германии.

Согласно ст. 6.2.3 Принципов УНИДРУА изменения условий возможны, если после заключения договора произошли изменения действительности, что существенно нарушают равновесие договорных обязательств, риск наступления которых не принимался потерпевшей стороной (так называемые "осложнения"). Приведенные обстоятельства находятся вне контроля сторон, и их нельзя разумно учесть при заключении договора. Это является отражением обязательств, которые прямо не вытекают из содержания договоров "строгого" права и характерные для договоров "доброй совести", содержание которых определяется не их условием, а истинными намерениями сторон или, если они непонятны, обычаями делового оборота. Пересмотр условий договора должен осуществляться добросовестно, а само требование относительно пересмотра не должна служить "тактическим маневром", то есть средством шантажа.

Понимание идеи добросовестности как источника возможных обязательств, не предусмотренных прямо ни соглашением сторон, ни применяемым правом, является общим элементом правовых систем, которые признают этот принцип. Такие "обеспечительные обязательства" должны дополнять систему взаимных обязательств сторон для достижения целей, ради которых и заключен договор.

Принципы (статьи 5.1 и 5.2) устанавливают возможность осуществления обязательств и вывод их из характера и цели договора, предшествующих взаимоотношений сторон, разумности, добросовестности и стандартов честной деловой практики. Согласно ст. 4.8 Принципов суд дополняет договор условиями, которые не были согласованы сторонами, но необходимые для осуществления договора, исходя из тех же критериев.

Добросовестность является определяющим понятием для толкования договора, когда совместный намерение сторон установить невозможно. В Принципах УНИДРУА закреплено производное от принципа добросовестности правило contra proferentem. согласно которого двусмысленные условия должны толковаться так, чтобы предпочтение отдавалось пониманию, противоположном интересам стороны, которая предложила такое условие.

Принципами устанавливается всеобщая обязанность для субъектов коммерческих отношений действовать в соответствии с принятыми в практике международной торговли стандартов добросовестности и честной деловой практики и предопределяет императивный, фундаментальный характер нормы, согласно которой стороны по договору не могут ограничить или исключить ее действие. Однако ничто не мешает сторонам предусмотреть в договоре обязательство следовать более строгим стандартам, чем те, которые установлены практикой международной торговли.

Принципы УНИДРУА закрепляют также элементы приоритета и субсидиарности применения их положений перед национальными законодательствами отдельных правовых систем.

в Последнее время с принятием ГК Украины активизировались дискуссии относительно понятия принципа добросовестности. Так, по мнению Н. С. Кузнецовой, в рамках обязательства принципах добросовестности конкретизируют как общий долг, что предполагает необходимость: а) каждой стороне сделать все, что взаимно облегчить исполнение обязательства, и избегать того, что может их затруднить или сделать невозможным их выполнение; б) избегать нарушения прав другой стороны; в) действительно делать совместно все, что необходимо для достижения цели договора; г) предоставлять необходимую информацию о выполнении первоначальных действий по реализации зобов"язання3. Определенные автором признаки добросовестности весьма метко отражают сущность принципа добросовестности в обязательственном праве. В то же время лишним представляется последний элемент, поскольку он фактически охватывается вторым элементом, который предусматривает обязанность совершать все для того, чтобы достичь цели обязательства.

Т. В. Боднар и О. А. Мережко рассматривают принцип добросовестности в обязательственном праве как принцип, предусматривающий добросовестную и честную поведение субъектов при исполнении субъективных обязанностей и осуществления субъективных прав в обязательственных правовідносинах1. Трудно отрицать правильность приведенного определения принципа добросовестности, но его эффективность в правоприменительной практике пока незначительна, поскольку сущность принципа добросовестности раскрывается через оценочные сроки добросовестности и честности, которые, в свою очередь, являются неоднозначными и требуют специального толкования.

Г. А. Майданик определяет принцип добросовестности как один из средств определенного ограничения принципа свободы договора сторон и контроля исполнения сторонами договора.

В российской юридической литературе отдельные авторы принцип добросовестности определяют как обязанность участника гражданских правоотношений при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей заботиться о соблюдении прав и законных интересов других участников имущественного обороту3. Такое определение принципа добросовестности является юридически ошибочным, ведь нельзя обязать человека заботиться о соблюдении прав и законных интересов неопределенного круга лиц, особенно когда это касается сферы предпринимательской деятельности, которая базируется на конкуренции субъектов предпринимательства.

Подытоживая анализ гражданского законодательства Украины, юридической литературы, зарубежного опыта относительно принципа добросовестности, можем прийти к выводу, ЧТО в гражданских отношениях добросовестным должен считаться поведение стороны, которая, зная (должна была знать), что осуществление ею или другой стороной прав или исполнения договорных обязанностей может привести к негативным последствиям, не принял доступных ему мер для их устранения. В противном случае она должна считаться недобросовестной с наступлением для нее тех или иных правовых последствий. Установления факта недобросовестности лица возможно при наличии доказательств, опровергающих презумпцию добросовестности поведения участников гражданских правоотношений. В связи с этим нельзя полностью согласиться с мнением о том, то недобросовестность - это знание или нереализованная возможность знания о вероятном вреде от своих действий для другого особи4.

Научного осмысления требует также содержание принципа разумности, который по сравнению с другими принципами (добросовестности и справедливости) применяется в ГК более 50 раз, причем преимущественно в статьях по выполнению обязательств. Законодатель опять же не дает определение понятия "разумность", но, как правило, связывает его употребление с другими юридическими категориями: разумное поведение (ч. 5 ст. 12); разумная плата (ч. 6 ст. 353); разумный срок (статьи 564, 666, 670, 672, 678, 680, 684, 688 и др.); разумная цена (ч. 1 ст. 874); разумная плата (ч. 2 ст. 903, ч. 1 ст. 916, ст. 931); разумные расходы (ч. 1 ст. 1232); умный (ст. 1146). Такое широкое применение термина "разумность" дало основание Т. В. Боднар высказать мнение о существовании принципа разумности лишь в правоотношениях исполнение обязательств, что является определенным преувеличением.

Принципы разумности и соразмерности при назначении административного наказания

Анализ судебных актов, в которых рассматривался вопрос о назначении административного наказания, показал следующие особенности использования принципов разумности и соразмерности в этих делах.

В большинстве дел упоминание судами одного из этих принципов носит формальный характер, и не имеет никакого значения, существенного для конкретного дела.

Чаще всего упоминаются эти принципы в мотивировочной части судебного решения, и имеют вид некого устоявшегося в судебной практике речевого оборота:

При этом разные суды упоминают различные принципы и разные их комбинации с единым смыслом – подтвердить, что судебное решение было принято с учётом указанных принципов. Сочетания можно встретить самые различные: «с учетом принципа разумности и справедливости » ; «отвечает принципам разумности и справедливости и соответствует тяжести совершенного правонарушения» ; «исходя из принципа разумности , исходя из времени, необходимого для устранения нарушений» ; «исходя из принципа разумности , справедливости и целесообразности » ; «отвечать требованиям дифференцированности ответственности, соразмерности и справедливости наказания» ; «отвечает общим конституционным принципам справедливости наказания, его индивидуализации , соразмерности конституционно закрепленным целям и охраняемым законным интересам, разумности и является достаточным для реализации превентивного характера мер административной ответственности» . В некоторых делах указывается, что принцип соразмерности выражает в себе требования справедливости при назначении наказания . А в других, со ссылкой на различные позиции Конституционного суда РФ, указывается, что конституционное требование соразмерности вытекает из принципа справедливости . Таким образом видно, что на практике суды часто используют указания на данные принципы без их реального применения в деле, не разделяя значения этих принципов, а порой и смешивая и путая их.

Чаще всего принцип разумности в таких решениях упоминается совместно с принципом справедливости.

Необходимо отметить, что в судебной практике есть существенная группа дел, связанная с малозначительностью деяния. При оспаривании назначенного наказания суды могут сделать вывод о том, что назначенное наказание не отвечает принципам разумности и справедливости, так как самим фактом возбуждения дела об административном правонарушении, его рассмотрением и установлением вины лица, его совершившего, достигнуты предупредительные цели административного производства, и лицо освобождают от ответственности в связи с малозначительностью деяния. При этом в самом решении суды не анализируют содержание принципа разумности, они лишь описывают характер правонарушения и делают вывод о разумности назначенного наказания. Обычно, основанием для такого вывода бывают социальная опасность конкретного деяния, устранимость нарушений, отсутствия реальной угрозы жизни и здоровью граждан, условия совершения правонарушения, наличие смягчающих и отсутствие отягчающих административную ответственность обстоятельств, отсутствие сведений о совершении подобных нарушений ранее и т.д.

Интересно то, что на основании подобных фактов суды часто в первую очередь делают вывод не о малозначительности деяния, а том, что санкция статьи несоразмерна тяжести правонарушения . Подобный подход представляется неверным, так как малозначительность связана с характером правонарушения, а не с тем, что размер санкции не соответствует тяжести совершённого правонарушения. Исходя из подобной аргументации можно сделать вывод, что в части подобных решений совершённые правонарушения не были малозначительными, но суды посчитали назначение минимально возможного наказания не отвечающим принципу разумности и, не имея возможности назначить наказание ниже установленных санкцией пределов, были вынуждены признавать правонарушение малозначительным. Наглядным доказательством подобного вывода могут служить дела, в которых суд первой инстанции отменял постановления о назначении административного наказания на основании того, что наказание не отвечало принципу разумности. А суд второй инстанции, рассматривая жалобу на подобное решение, вынужден был признать и формальное наличие состава правонарушения, и соблюдение порядка привлечения к ответственности, но для того, чтобы всё равно не привлекать к ответственности правонарушителя признавал деяние малозначительным .

В части споров используется схожая аргументация, но в итоге правонарушение не признаётся малозначительным, а назначается наказание ниже низшего предела. При этом суды неизменно указывают на то, что наказание должно отвечать принципу разумности. Но реализация такого подхода возможна только в тех случаях, когда суды имеют возможность назначать наказание ниже низшего предела, например, при реализации положений Постановления Конституционного суда РФ от 14 февраля 2013 года N 4-П .

Ещё одним подходом, существующим в судебной практике, является указание на необходимость соответствия административного наказания принципу разумности, но при этом наказание назначается в минимальном размере , так как суд не вправе сделать что-то большее для соблюдения принципа разумности. При этом говорить о соблюдении данного принципа в итоге порой не приходится. Например, в соответствии с существующем в антимонопольном органе порядком расчёта размера штрафа он должен был составить 1614 руб. 57 коп., но так как санкция ч. 2 ст. 14.31 КоАП РФ не может быть менее 100000 рублей суд принял решение с учётом принципа разумности назначить наказание в минимальном размере.

Соблюдение принципа разумности при назначении наказания часто оценивается судами на основании сравнения назначенного наказания с возможными альтернативами. Например: «учитывая альтернативный характер санкции нормы, принимая во внимание наличие обстоятельств, смягчающих административную ответственность, суд приходит к выводу о нарушении административным органом не только порядка привлечения к административной ответственности, но и порядка назначения административного наказания. Поскольку при назначении административного наказания, инспекцией выбрана мера ответственности в виде административного штрафа практически в максимальном размере, при наличии такой меры ответственности как предупреждение и минимального размера административного штрафа, предусмотренного санкцией статьи, что противоречит принципам справедливости и разумности» .

Соответствие административного наказания принципу разумности также оценивается по целям и последствиям привлечения к ответственности: «при привлечении общества к административной ответственности нарушен принцип разумности размера административного наказания, которое должно дисциплинировать лицо, злоупотребившее доминирующим положением, но не вести его к финансово-экономической несостоятельности (банкротству)» .

Кроме этого суды признают несоответствующими принципу разумности решения, при вынесении которых учитывались обстоятельства, неправильно оцененные административным органом или нижестоящим судом. Например, тот или иной факт ошибочно был признан отягчающим обстоятельством .

Среди последствий признания решения не соответствующим принципу разумности можно выделить снижение размера штрафа, назначение наказания ниже низшего предела, признание правонарушения малозначительным , замена вида наказания, неприменение дополнительных наказаний, например административного выдворения .

Отдельно от остальных ссылка на принцип разумности встречается в делах по ст. 14.31 КоАП РФ. Связано это с тем, что согласно письму руководителя ФАС России от 15.06.2011 № ИА/22642 административный орган должен исходить из принципа разумности административного наказания, которое должно быть средством предупреждения совершения новых правонарушений, а не средством подавления экономической деятельности привлекаемого к ответственности лица. Суды при этом цитируют выдержки из данного письма, но при этом редко проводят анализ того, насколько соответствовало назначенное административным органом наказание принципу разумности. Основное внимание суды уделяют иным аспектам, изложенным в письме руководителя ФАС . Например, указанным в том же письме особенностям определения географических границ товарного рынка .

Ещё один случай использования принципа разумности связан с привлечением к ответственности по ч.3 ст.14.13 КоАП РФ. Но при этом суды обращаются к данному принципу оценивая не наказание, а действия административного управляющего, который, в соответствии с п. 4 ст. 20.3 Закона о банкротстве при проведении процедур, применяемых в деле о банкротстве, обязан действовать добросовестно и разумно в интересах должника, кредиторов и общества. В данном случае, суды просто оценивают конкретные действия административного управляющего на соответствие закону .

В части дел на принцип разумности ссылаются стороны спора, а не суд. Обычно это бывает истец по делу, который считает, что решение о привлечении его к административной ответственности не отвечает данному принципу. Вот некоторые примеры того, что, по мнению истцов, не соответствует принципу разумности:

«Таким образом, обвинение в совершении правонарушения по ст. 20.29 КоАП РФ не может основываться лишь только на свидетельских показаниях двух граждан, которым якобы передали запрещенные книги. Данные обстоятельства, должны подтверждаться и иными доказательствами, в совокупности с которыми можно прийти к правильному выводу. В противном случае любой гражданин может быть необоснованно обвинен в совершении правонарушения на основании непроверенных и ложных свидетельский показаниях. Подобный подход не отвечает принципу разумности и справедливости» ;

«Выявленные нарушения устранены, доказательств наличия реальной угрозы заноса болезни свиней африканской чумы не имеется. Приостановление деятельности не отвечает принципам соразмерности, разумности и справедливости при назначении наказания» ;

«Доказательств того, что действия ООО повлекли нарушение интересов государства, прав и законных интересов других лиц административный орган не представил. Учитывая высказанную Конституционным Судом РФ позицию в постановлении от 15.07.1999 №11-П, назначенная оспариваемым постановлением санкция в размере 30000 руб. несоразмерна тяжести правонарушения, не отвечает принципам разумности и справедливости, и не может считаться адекватной характеру совершенного правонарушения, является неоправданно карательной мерой ответственности» .

По мнению заявителей, несоблюдение требований принципа разумности может выражаться и в отсутствии достаточной аргументации решения административного органа: «кроме того, при вынесении оспариваемого постановления административный орган ограничился лишь краткой формальной отпиской, не провел в полном объеме фактического исследования. Подтверждением этого является отсутствие в мотивировочной части постановления, указаний на конкретные обстоятельства, достаточные с точки зрения принципов разумности, обоснованности и законности, явившиеся основанием для вынесения данного постановления» .

При этом, судебные органы при вынесении решений по таким спорам, как правило, в мотивировочной части на принцип разумности не ссылаются. Они анализируют лишь фактические обстоятельства дела на соответствие нормативным предписаниям. После чего принимается решение о правильности или ошибочности обжалуемого решения.

В некоторых делах принцип соразмерности используется без сопутствующих ссылок на принцип разумности. Обычно он указывается вместе с принципами равенства и пропорциональности. Целью ссылок на данные принципы также является обоснование назначения конкретного наказания. Но нужно отметить, что упоминание принципа соразмерности, в отличие от принципа разумности, часто носит характер именно аргумента, а не формального выражения, за которым ничего не стоит.

При этом суды анализируют действующее законодательство и показывают связь существующих нормативных предписаний и указанных принципов. Вот один из таких примеров: «Согласно части 1 статьи 4.1 КоАП РФ административное наказание за совершение административного правонарушения назначается в пределах, определенных законом, устанавливающим ответственность за данное административное правонарушение. Исключений из этого правила не предусмотрено, поэтому ни суд, ни иной субъект административной юрисдикции не вправе ни при каких условиях назначить юридическому лицу, привлекаемому к административной ответственности, наказание, не предусмотренное санкцией соответствующей нормы, или выйти за пределы, в том числе нижний, установленного законом административного наказания. Данное общее правило назначения административного наказания имеет целью предотвращение излишнего административного усмотрения и избежание злоупотреблений при принятии решений о размерах административных санкций в конкретных делах, что в целом согласуется с конституционными требованиями к использованию мер публично-правовой ответственности. Тем не менее применительно к административным штрафам, минимальные размеры которых сопряжены со значительными денежными затратами, оно может - при определенных обстоятельствах - противоречить целям административной ответственности и приводить к чрезмерному ограничению конституционных прав и свобод (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2013 года N 4-П).

Согласно ч. 3 ст. 4.1 КоАП РФ при назначении административного наказания юридическому лицу учитываются характер совершенного им административного правонарушения, имущественное и финансовое положение юридического лица, обстоятельства, смягчающие административную ответственность, и обстоятельства, отягчающие административную ответственность. При этом Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, исходя, в частности, из того, что административное наказание не может иметь своей целью нанесение вреда деловой репутации юридического лица (ч. 2 ст. 3.1), предоставляет судье, органу, должностному лицу, рассматривающим дело об административном правонарушении, правомочие признать смягчающими обстоятельства, не указанные в данном Кодексе или законах субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях (ч. 2 ст. 4.2). Соблюдение этих - вытекающих из конституционных принципов равенства, пропорциональности и соразмерности - требований призвано обеспечить индивидуализацию наказания юридических лиц, виновных в совершении административных правонарушений, и одновременно не допустить при применении мер административной ответственности избыточного ограничения их имущественных прав и интересов» .

На основании такого анализа суды часто делают вывод о том, что в соответствии с указанными требованиями и для соблюдения данных принципов необходимо назначить наказание ниже низшего предела, установленного санкцией статьи.

Также со ссылкой на конституционные принципы индивидуализации наказания и соразмерности его тяжести степени общественной опасности деяния, суды приходят к выводу о малозначительности правонарушения. При этом некоторые суды дополнительно ссылаются и на положения Европейской конвенции от 20.03.1952 о разумном балансе публичного и частного интересов .

Суды в своих решения иногда указывают и на способы соблюдения этих принципов. Распространённой является ссылка на Определение Конституционного Суда РФ от 16 июля 2009 года № 919-О-О, в котором КС, рассматривая вопросы о назначении наказания, отметил, что соблюдение конституционных принципов справедливости и соразмерности при назначении административного наказания законодательно обеспечено возможностью назначения одного из нескольких видов административного наказания, установленного санкцией соответствующей нормы закона за совершение административного правонарушения, установлением законодателем широкого диапазона между минимальным и максимальным пределами административного наказания, возможностью освобождения лица, совершившего административное правонарушение, от административной ответственности в силу малозначительности .

Но говоря о малозначительности, суды указывают, что она может иметь место только в исключительных случаях, и устанавливается в зависимости от конкретных обстоятельств дела . При этом объявление устного замечания и освобождение от ответственности должно быть вызвано именно тое, что такая мера будет соразмерна совершённому деянию .

Принципы разумности и соразмерности в иных спорах

Возмещение судебных расходов

Распространённым случаем использования ссылки на принцип разумности являются споры по требованию о возмещении понесённых судебных расходов. Истцы в таких делах ссылаются на то, что в соответствии со ст. 100 ГПК РФ с ответчика в пользу истца подлежат взысканию расходы по оплате услуг представителя в разумных пределах. Из этого они делают вывод, что данная норма направлена на реализацию принципов разумности и справедливости .

Суды, оценивая разумность судебных расходов, используют позиции ВАС РФ и Конституционного Суда РФ.

Так, согласно п. 20 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.08.2004 № 82 «О некоторых вопросах применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации», при определении разумных пределов расходов на оплату услуг представителя могут приниматься во внимание, в частности: нормы расходов на служебные командировки, установленные правовыми актами; стоимость экономных транспортных услуг; время, которое мог бы затратить на подготовку материалов квалифицированный специалист; сложившаяся в регионе стоимость оплаты услуг адвокатов; имеющиеся сведения статистических органов о ценах на рынке юридических услуг; продолжительность рассмотрения и сложность дела.

А в соответствии с правовой позицией, изложенной в Определении № 454-О от 21.12.2004 Конституционного Суда РФ, обязанность суда взыскивать расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах является одним из предусмотренных законом правовых способов, направленных против необоснованного завышения размера оплаты услуг представителя, и тем самым - на реализацию требования статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации. Именно поэтому в части 2 статьи 110 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации речь идет, по существу, об обязанности суда установить баланс между правами лиц, участвующих в деле.

При этом отмечается, что суд не может произвольно уменьшить размер сумм, взыскиваемых в возмещение соответствующих расходов, особенно в том случае, если другая сторона не заявляет возражений и не представляет доказательств чрезмерности взыскиваемых с нее расходов .

Хотя, в соответствии с п. 3 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 05.12.2007 N 121 "Обзор судебной практики по вопросам, связанным с распределением между сторонами судебных расходов на оплату услуг адвокатов и иных лиц, выступающих в качестве представителей в арбитражных судах", если сумма заявленного требования явно превышает разумные пределы, а другая сторона не возражает против их чрезмерности, суд в отсутствие доказательств разумности расходов, представленных заявителем, в соответствии с частью 2 статьи 110 АПК РФ возмещает такие расходы в разумных, по его мнению, пределах.

При этом суды отмечают, что в соответствии со ст. 65 АПК РФ доказательства, подтверждающие разумность расходов на оплату услуг представителя, должна представить сторона, требующая возмещения указанных расходов. В обоснование такой позиции суды ссылаются на разъяснения ВАС РФ, содержащиеся в пункте 3 информационного письма от 05.12.2007 N 121 "Обзор судебной практики по вопросам, связанным с распределением между сторонами судебных расходов на оплату услуг адвоката и иных лиц, выступающих в качестве представителей в арбитражных судах", в соответствии с которыми лицо, требующее возмещения расходов на оплату услуг представителя, доказывает их размер и факт выплаты, другая сторона вправе доказывать их чрезмерность .

Представляется, что при таком подходе суды неверно интерпретируют указанные положения. Сторона, требующая возместить расходы должна доказать их размер, а доказывать разумность этих расходов она не должна, но может это сделать. ВАС РФ совершенно верно отметил это, и указал, что неразумность расходов, т.е. их чрезмерность, доказывает несогласная с такими требованиями сторона.

Но нужно отметить, что разъяснения ВАС РФ не дают всех ответов на возникающие вопросы.

Во-первых, можно усмотреть определённую противоречивость. ВАС РФ заявляет о действии принципа состязательности, говоря, что одна сторона вправе заявить требование о возмещении расходов и должна подтвердить их размер, а другая сторона, при несогласии, должна доказать их чрезмерность. При этом он оставляет за судом возможность уменьшить компенсацию на основании принципа разумности и без требования ответчика, и без доказательств чрезмерности расходов.

Во-вторых, эти разъяснения так и не дали чёткого ответа на вопрос о том, нужно ли одновременно с размером расходов доказывать и их разумность, или это не является обязательным. Возможно, так как ВАС РФ допустил возможность оценки разумности расходов судом самостоятельно, то это та характеристика судебных расходов, которую придаёт им сам суд, он сам оценивает, разумны они были или чрезмерны. В таком случае нельзя возлагать обязанность по доказыванию этих обстоятельств на стороны.

В-третьих, такие определения как «явно превышает разумные пределы» создаёт возможность широко усмотрения судей на использование своего права самостоятельной оценки размера расходов в соответствии с принципом разумности. А также не понятно, какие именно доказательства будут подтверждать разумность расходов, и каким способом суды должны их опровергать при несогласии с разумностью расходов. К примеру в пункте 20 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.08.2004 N 82 "О некоторых вопросах применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации" разъяснено, что при определении разумных пределов расходов на оплату услуг представителя могут приниматься во внимание, в частности: нормы расходов на служебные командировки, установленные правовыми актами; стоимость экономных транспортных услуг; время, которое мог бы затратить на подготовку материалов квалифицированный специалист; сложившаяся в регионе стоимость оплаты услуг адвокатов; имеющиеся сведения статистических органов о ценах на рынке юридических услуг; продолжительность рассмотрения и сложность дела. Из этого разъяснения видно, что данные доказательства может представить несогласная с величиной расходов сторона, а не сам суд. При этом в решениях указывается, что определение разумных пределов расходов на оплату услуг представителя является оценочным понятием и конкретизируется с учетом правовой оценки фактических обстоятельств рассмотрения дела . В практике, доказательством разумности расходов признаётся подтверждение объёма оказанных юридических услуг, времени, степени сложности дела, времени затраченного на подготовку к делу, сложившейся в регионе стоимости оплаты аналогичных услуг .

Интересно то, что встречаются решения, которые предусматривают прямо противоположный подход в распределении бремени доказывания на основании тех же самых нормативных положений. «При рассмотрении заявления о возмещении судебных расходов на оплату услуг представителя в суде стороне, требующей возмещение расходов, надлежит доказать фактическое осуществление таких расходов и их связанность с рассмотренным судом делом. Доказательства, подтверждающие неразумность и чрезмерность судебных расходов, понесенных в связи с оплатой услуг представителя, должна представить противоположная сторона (ст.65 АПК РФ)» .

Нарушение исключительных прав правообладателей

Принципы разумности и соразмерности в этих делах используются при определении размера компенсации за нарушение прав правообладателей. Суды, оценивая характер допущенного нарушения, срок незаконного использования результата интеллектуальной деятельности, степень вины нарушителя, наличие или отсутствие ранее совершенных лицом нарушений исключительного права данного правообладателя, вероятные убытки правообладателя, принимают решение, исходя из принципов разумности и справедливости, а также соразмерности компенсации последствиям нарушения .

При определении размера подлежащей взысканию компенсации отсутствие сведений о ранее совершенных ответчиком нарушениях исключительного права правообладателя, о наступлении тяжких последствий, а также о нарушении ответчиком исключительного права после привлечения его к административной ответственности могут повлечь уменьшение размера компенсации правообладателю. Такой подход, по мнению судов, не противоречит положениям ст. 1252, ГК РФ и соответствует принципам разумности, справедливости и соразмерности . При этом право суда взыскать сумму компенсации в меньшем размере по сравнению с заявленным требованием, но не ниже низшего установленного предела не зависит от заявлении требований об этом со стороны ответчика. Окончательный размер компенсации назначает сам суд исходя из принципов разумности и справедливости, а также соразмерности компенсации последствиям нарушения .

Примером применения принципа соразмерности можно представить требование истца, который определил сумму компенсации в 5 000 000 рублей, исходя из количества ввезенного ответчиком на территорию РФ товара - подошвы для обуви (7440 пар), маркированных товарным знаком "Ниайк", и средней розничной стоимости реализации в России одной пары кроссовок (4851 рубль. При этом суд на основании принципа соразмерности уменьшил размер компенсации до 500 000 рублей, обосновав это ем, что ответчик только ввёз товар, реализовать его он не успел, а сам товар был конфискован в рамках административного производства .

Уголовное преследование

В сфере уголовного права принципы разумности и соразмерности чаще всего используются при назначении наказания. При этом не только при определении его размера, но и при определении вида наказания.

Обычно, суды изучают все имеющие значение для данного вопроса обстоятельства, включая характер преступления, данные о личности, наличие смягчающих и отягчающих обстоятельств и даже мнение потерпевшего, после чего указывают, что руководствуясь принципами разумности, справедливости и соразмерности наказания принято решение назначить определённое наказание .

Аннулирование разрешения на временное проживание

В судебной практике встречается группа споров, связанная именно с обжалованием решения об аннулировании разрешения на временное проживание иностранного гражданина на территории РФ. Основанием для вынесения такого решения является наличие двух постановлений о привлечении к административной ответственности за совершение правонарушений, предусмотренных ч. 1 ст. 18.8, это является формальным основанием для аннулирования разрешения на временное проживание. Однако судебная практика демонстрирует почти единообразный подход, связанный с отступлением от формального исполнения нормативного предписания. Суды указывают, что принимая соответствующее решение необходимо руководствоваться не только наличием формальных оснований, но также требованиями разумности, справедливости и соразмерности указанных мер ; необходимо учитывать и практику ЕСПЧ, в соответствии с которой такое ограничение должно в том числе быть "необходимым в демократическом обществе", а ограничительные меры должны быть соразмерными при исполнении их защитных функций .

Так, в одном из дел суд указал, что «необходимо также учитывать, что ФИО имеет в России семью, в т.ч. жену и малолетнюю дочь – граждан РФ, имеет в собственности квартиру. Аннулирование разрешения на временное проживание в отношении иностранного гражданина, состоящего в браке с гражданской РФ, имеющего малолетнего ребенка, являющего гражданином Российской Федерации, с учетом обязанности иностранного гражданина в силу п. 2 ст. 31 Закона выехать из Российской Федерации в течение пятнадцати дней - представляет собой серьезное вмешательство в сферу личной и семейной жизни, право на уважение которой гарантируется ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, такие меры могут быть применены уполномоченным органом исполнительной власти и судом только с учетом личности правонарушителя и характера совершенного административного правонарушения, т.е. степени его общественной опасности. Помимо формальных оснований (факт привлечения к административной ответственности) доказательств наличия достаточных оснований для аннулирования разрешения на временное проживание с учетом приведенных требований законодательства, позиций Конституционного суда РФ и Европейского суда по права человека, не представлено. При таких обстоятельствах, решение Управления Федеральной миграционной службы РФ по ЧР об аннулировании разрешения на временное проживание является незаконным» .

Также использования принципа разумности и соразмерности можно встретить и во многих других различных спорах. Например, при определении срока выполнения работ или услуг ; при назначении административного наказания за нарушение Федерального закона от 01.04.1996 №27-ФЗ «Об индивидуальном (персонифицированном) учете в системе обязательного пенсионного страхования» ; при требовании о применении ст. 333 ГК РФ ; при компенсации морального вреда за незаконное привлечение к уголовной ответственности , при компенсации морального вреда при привлечении к гражданско-правовой ответственности .

Постановление Свердловского районного суда г. Красноярска от 11 декабря 2013 года по делу № 5-365-2013

Постановление Вятскополянского районного суда Кировской области от 19 декабря 2013 года по делу № 5-169-2013

Постановление Солнечного районного суда Хабаровского края от 06 ноября 2013 года по делу № 5-52-2013