КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

ОБ ОТКАЗЕ В ПРИНЯТИИ К РАССМОТРЕНИЮ ЖАЛОБЫ

ГРАЖДАНИНА СЕМЕНОВА ДМИТРИЯ АНАТОЛЬЕВИЧА НА НАРУШЕНИЕ

ЕГО КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ ЧАСТЬЮ ЧЕТВЕРТОЙ СТАТЬИ 281

УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина , судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой , Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова , С.Д. Князева, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой , С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина , Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова , О. С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

заслушав в пленарном заседании заключение судьи С.Д. Князева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина Д.А. Семенова,

установил:

1. В своей жалобе гражданин Д.А. Семенов оспаривает конституционность части четвертой статьи 281 УПК Российской Федерации, согласно которой заявленный в суде отказ потерпевшего или свидетеля от дачи показаний не препятствует оглашению его показаний, данных в ходе предварительного расследования, если эти показания получены в соответствии с требованиями части второй статьи 11 данного Кодекса.

Как следует из представленных материалов, Д.А. Семенов был осужден за совершение преступлений, предусмотренных пунктами "а", "ж", "к" части второй статьи 105 и пунктами "а", "в" части второй статьи 162 УК Российской Федерации. При рассмотрении данного уголовного дела суд на основании оспариваемого законоположения (в действовавшей в тот период редакции статьи 281 УПК Российской Федерации это законоположение содержалось в ее части второй) огласил показания явившегося в суд свидетеля, данные им в ходе предварительного следствия, поскольку этот свидетель отказался от дачи показаний в судебном заседании, воспользовавшись закрепленным статьей 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации правом не свидетельствовать против самого себя. В удовлетворении ходатайства Д.А. Семенова о дополнительном вызове в судебное заседание данного свидетеля судом было отказано.

По мнению заявителя, часть четвертая статьи 281 УПК Российской Федерации не соответствует статьям 2, 15 (часть 1), 18, 46 (часть 1), 49, 55 (часть 2) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, подпункту "e" пункта 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и подпункту "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод , так как позволяет суду без учета мнения стороны защиты огласить в судебном заседании показания свидетеля, представленного стороной обвинения, и использовать их впоследствии в качестве одного из доказательств, положенных в основу обвинительного приговора, а также препятствует стороне защиты допросить этого свидетеля и оспорить его показания, ставя тем самым в неравное положение сторону обвинения и сторону защиты и нарушая принцип равноправия и состязательности сторон.

2. Конституция Российской Федерации, провозглашая человека, его права и свободы высшей ценностью, возлагает на государство в качестве конституционной обязанности признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина (статья 2), требует, чтобы их признание и гарантирование осуществлялось согласно общепризнанным принципам и нормам международного права (статья 17, часть 1), и закрепляет, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими , определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием (статья 18). Помимо этого, гарантируя каждому право на судебную защиту (статья 46, часть 1), она устанавливает, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом на основе состязательности и равноправия сторон (статьи 118 (часть 1), 123 (часть 3)).

Закрепленный Конституцией Российской Федерации принцип состязательности и равноправия сторон применительно к уголовному судопроизводству означает, что функция разрешения уголовного дела отделена от функций обвинения и защиты, осуществление каждой из них возлагается на различные субъекты уголовного судопроизводства, обладающие равными процессуальными правами, а суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты и создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (часть третья статьи 15 УПК Российской Федерации). Стороны же обвинения и защиты в условиях состязательности должны действовать таким образом, чтобы использовать предоставленные им права и исполнять возложенные на них обязанности без нарушения закона, прав и законных интересов друг друга и лиц, обвиняемых в совершении преступлений, не создавая не предусмотренных законом препятствий для процессуальной деятельности другой стороны (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 29 июня 2004 года N 13-П).

Обеспечению конституционного баланса интересов обвинения и защиты служит установленное частью первой статьи 240 УПК Российской Федерации правило о непосредственности судебного разбирательства, согласно которому в судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию; суд заслушивает показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, заключение эксперта, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы, производит другие судебные действия по исследованию доказательств.

Оглашение показаний, данных при производстве предварительного расследования, рассматривается как исключение и допускается лишь в случаях, предусмотренных законом (часть вторая статьи 240 УПК Российской Федерации), что обусловлено как необходимостью устранения неравенства в процессуальных возможностях по исследованию доказательств между стороной защиты и стороной обвинения, производившей допросы потерпевших и свидетелей в ходе досудебного производства и составившей соответствующие протоколы, так и стремлением создать для суда условия, при которых ему обеспечиваются свободные от постороннего влияния восприятие и оценка показаний участников уголовного судопроизводства. При этом уголовно-процессуальный закон не предусматривает в связи с оглашением в судебном заседании ранее данных показаний потерпевших и свидетелей каких-либо изъятий из установленного уголовно-процессуальным законом порядка доказывания по уголовным делам, согласно которому, в частности, в основу обвинительного приговора могут быть положены лишь доказательства, не вызывающие сомнения с точки зрения их достоверности и соответствия закону (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 7 декабря 2006 года N 548-О, а также от 27 октября 2000 года N 233-О и от 21 декабря 2000 года N 291-О).

В соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (часть вторая статьи 17); проверка доказательств пр оизводится дознавателем, следователем, прокурором, судом путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство (статья 87); каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела (часть первая статьи 88).

В случае принятия судом решения об оглашении показаний свидетеля, обвиняемому, как указал Конституционный Суд Российской Федерации, в соответствии с принципом состязательности и равноправия сторон должна предоставляться возможность защиты своих интересов в суде всеми предусмотренными законом способами, включая оспаривание оглашенных показаний путем заявления ходатайств об исключении недопустимых доказательств или об истребовании дополнительных доказательств в целях проверки допустимости и достоверности оглашенных показаний , а также с помощью иных средств, способствующих предупреждению, выявлению и устранению ошибок при принятии судебных решений. Кроме того, следует учитывать, что неустранимые сомнения в виновности лица, возникающие при оценке оглашенных в суде показаний с точки зрения их допустимости и достоверности, в силу статьи 49 (часть 3) Конституции Российской Федерации должны истолковываться в пользу обвиняемого (определения от 14 октября 2004 года N 326-О, от 7 декабря 2006 года N 548-О, от 20 марта 2008 года N 188-О-О , от 15 апреля 2008 года N 291-О-О и N 300-О-О, от 15 июля 2008 года N 454-О-О).

3. В соответствии со статьей 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Исходя из этого каждому обвиняемому в совершении уголовного преступления согласно подпункту "e" пункта 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и подпункту "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод должно быть предоставлено право допрашивать показывающих против него свидетелей или право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, а также право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него.

В развитие указанных положений Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации устанавливает, что обвиняемый вправе возражать против обвинения, участвовать в судебном разбирательстве уголовного дела и защищаться всеми средствами и способами, не запрещенными уголовно-процессуальным законом (статья 47), в том числе представлять доказательства, опровергающие показания свидетелей, делать заявление о недопустимости показаний свидетеля, полученных с нарушением требований закона (часть первая статьи 75), участвовать в допросе свидетелей , вызванных в судебное заседание (часть третья статьи 278), оценивать показания свидетеля в совокупности с другими доказательствами по делу (часть первая статьи 292).

Между тем оглашение судом в силу части четвертой статьи 281 УПК Российской Федерации данных в ходе предварительного следствия показаний свидетеля со стороны обвинения, воспользовавшегося в судебном заседании свидетельским иммунитетом, исключает возможность стороны защиты допросить этого свидетеля. Кроме того, оглашенные судом показания такого свидетеля могут быть использованы в качестве доказательства в ходе дальнейшего производства по уголовному делу при условии, что он в соответствии с требованиями части второй статьи 11 УПК Российской Федерации был предупрежден об этом.

Освобождение уголовно-процессуальным законом лица от обязанности давать показания, т.е. наделение его свидетельским иммунитетом, является одной из важнейших и необходимых предпосылок реального соблюдения прав и свобод человека и гражданина и прямо вытекает из статьи 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации, предусматривающей, что никто не обязан свидетельствовать против самого себя, своего супруга или близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. Ограничение стороны защиты в возможности допросить свидетеля, воспользовавшегося в судебном заседании свидетельским иммунитетом, согласуется со статьей 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц, и не противоречит принципу состязательности и равноправия сторон, так как не препятствует стороне защиты оспорить показания свидетеля, используя иные не запрещенные уголовно-процессуальным законом средства и способы.

4. Таким образом, часть четвертая статьи 281 УПК Российской Федерации в системе действующего правового регулирования не нарушает конституционные права заявителя, в связи с чем его жалоба не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению, как не отвечающая критерию допустимости.

Оценка же решений судов общей юрисдикции, в том числе в части признания ими полученных при проведении досудебного производства доказательств допустимыми и достоверными, осуществляется вышестоящими судами и в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, как она определена в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", не входит.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Семенова Дмитрия Анатольевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель

Конституционного Суда

Российской Федерации

В.Д.ЗОРЬКИН

Судья-секретарь

Конституционного Суда

Российской Федерации

Ю.М.ДАНИЛОВ

УДК 343.132:342.7(045)

СИНИЦЫН Алексей Валерьевич, аспирант кафедры государственно-правовых дисциплин Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова, адвокат НО «Поморская коллегия адвокатов» (Адвокатская палата Архангельской области). Автор 6 научных публикаций

КОНСТИТУЦИОННЫЕ ГАРАНТИИ ПРАВА ПОДСУДИМОГО НА ЗАЩИТУ ПРИ ОГЛАШЕНИИ ПОКАЗАНИЙ СВИДЕТЕЛЯ В СУДЕ, ДАННЫХ В ХОДЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

В работе рассматривается соотношение с Конституцией РФ норм Уголовно-процессуального кодекса РФ, которые, с одной стороны, предоставляют подсудимому право допрашивать потерпевшего и свидетеля в суце, а с другой - исключают возможность воспользоваться таким правом в случае оглашения их показаний в суце, данных в ходе предварительного расследования.

Конституционные гарантии, право на защиту, право допрашивать, оглашение показаний, отказ от дачи показаний, свидетельский иммунитет

Конституция Российской Федерации, провозглашая человека, его права и свободы высшей ценностью, возлагает на государство в качестве конституционной обязанности признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина1 , требует, чтобы их признание и гарантирование осуществлялось согласно общепризнанным принципам и нормам международного права2 , и закрепляет, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием3 . Помимо этого, гарантируя каждому право на судебную защиту4, она устанавливает, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом на основе состязательности и равноправия сторон5.

Закрепленный Конституцией Российской Федерации принцип состязательности и равно-

правия сторон применительно к уголовному судопроизводству означает, что функция разрешения уголовного дела отделена от функций обвинения и защиты, осуществление каждой из них возлагается на различные субъекты уголовного судопроизводства, обладающие равными процессуальными правами, а суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты и создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав6. Стороны же обвинения и защиты в условиях состязательности должны действовать таким образом, чтобы использовать предоставленные им права и исполнять возложенные на них обязанности без нарушения закона, прав и законных интересов друг друга и лиц, обвиняемых в совершении преступлений,

не создавая не предусмотренных законом препятствий для процессуальной деятельности другой стороны7.

Обеспечению конституционного баланса интересов обвинения и защиты служит установленное ч. 1 ст. 240 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ) правило о непосредственности судебного разбирательства, согласно которому в судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию: суд заслушивает показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, заключение эксперта, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы, производит другие судебные действия по исследованию доказательств.

Оглашение показаний, данных при производстве предварительного расследования, рассматривается как исключение и допускается лишь в случаях, предусмотренных законом8, что обусловлено как необходимостью устранения неравенства в процессуальных возможностях по исследованию доказательств между стороной защиты и стороной обвинения, производившей допросы потерпевших и свидетелей в ходе досудебного производства и составившей соответствующие протоколы, так и стремлением создать для суда условия, при которых ему обеспечиваются свободные от постороннего влияния восприятие и оценка показаний участников уголовного судопроизводства. При этом уголовнопроцессуальный закон не предусматривает в связи с оглашением в судебном заседании ранее данных показаний потерпевших и свидетелей каких-либо изъятий из установленного уголовнопроцессуальным законом порядка доказывания по уголовным делам, согласно которому, в частности, в основу обвинительного приговора могут быть положены лишь доказательства, не вызывающие сомнения с точки зрения их достоверности и соответствия закону9.

В соответствии с УПК РФ никакие доказательства не имеют заранее установленной силы10; проверка доказательств производится дознавателем, следователем, прокурором, судом путем сопоставления их с другими доказа-

тельствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство11; каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела12.

В случае принятия судом решения об оглашении показаний свидетеля, обвиняемому, как указал Конституционный суд Российской Федерации, в соответствии с принципом состязательности и равноправия сторон должна предоставляться возможность защиты своих интересов в суде всеми предусмотренными законом способами, включая оспаривание оглашенных показаний путем заявления ходатайств об исключении недопустимых доказательств или об истребовании дополнительных доказательств в целях проверки допустимости и достоверности оглашенных показаний, а также с помощью иных средств, способствующих предупреждению, выявлению и устранению ошибок при принятии судебных решений. Кроме того, следует учитывать, что неустранимые сомнения в виновности лица, возникающие при оценке оглашенных в суде показаний с точки зрения их допустимости и достоверности, в силу ст. 49 (ч. 3) Конституции Российской Федерации, должны истолковываться в пользу обвиняемого13.

Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы14. Исходя из этого каждому обвиняемому в совершении уголовного преступления должно быть предоставлено право допрашивать показывающих против него свидетелей или право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, а также право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него15.

В развитие указанных положений УПК РФ устанавливает, что обвиняемый вправе возражать против обвинения, участвовать в судебном разбирательстве уголовного дела и защи-

щаться всеми средствами и способами, не запрещенными уголовно-процессуальным законом16 , в т.ч. представлять доказательства, опровергающие показания свидетелей, делать заявление о недопустимости показаний свидетеля, полученных с нарушением требований закона17, участвовать в допросе свидетелей, вызванных в судебное заседание18, оценивать показания свидетеля в совокупности с другими доказательствами по делу19.

Между тем оглашение судом в силу ч. 4 ст. 281 УПК РФ данных в ходе предварительного следствия показаний свидетеля со стороны обвинения, воспользовавшегося в судебном заседании свидетельским иммунитетом, исключает возможность стороны защиты допросить этого свидетеля. Кроме того, оглашенные судом показания такого свидетеля могут быть использованы в качестве доказательства в ходе дальнейшего производства по уголовному делу при условии, что он в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 11 УПК РФ был предупрежден об этом.

Освобождение уголовно-процессуальным законом лица от обязанности давать показания, т.е. наделение его свидетельским иммунитетом, является одной из важнейших и необходи-

мых предпосылок реального соблюдения прав и свобод человека и гражданина и прямо вытекает из ст. 51 (ч. 1) Конституции Российской Федерации, предусматривающей, что никто не обязан свидетельствовать против самого себя, своего супруга или близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. Ограничение стороны защиты в возможности допросить свидетеля, воспользовавшегося в судебном заседании свидетельским иммунитетом, согласуется со ст. 17 (ч. 3) Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц, и не противоречит принципу состязательности и равноправия сторон, т.к. не препятствует стороне защиты оспорить показания свидетеля, используя иные не запрещенные уголовно-процессуальным законом средства и способы.

Таким образом, ч. 4 ст. 281 УПК РФ в системе действующего правового регулирования не нарушает конституционные права подсудимого на защиту, не противоречит принципу состязательности и равенства сторон в уголовном судопроизводстве.

Примечания

2 Там же. Ст. 17, ч. 1.

3 Там же. Ст. 18.

4 Там же. Ст. 46, ч. 1.

5 Там же. Ст. 118, ч. 1; Ст. 123, ч. 3.

6 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации № 174-ФЗ: принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации 18дек. 2001 //Рос. газ. 2001.№249, сг.15, ч. 3.

8 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Ст. 240, ч. 2.

9 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 07 дек. 2006 № 548-0II Вестн. Конст. Суда РФ. 2007. №3.

10 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Ст. 17, ч. 2.

11 Там же. Ст. 87.

12 Там же. Ст. 88, ч. 1.

13 Определение Конституционного суда РФ от 15 июля 2008 № 454-0-0 (Документ опубликован не был).

14Конституция Российской Федерации. Ст. 15, ч. 4.

О гражданских и политических правах: междунар. пакгог 16 дек. 1966//Бюл. Верховного Суда РФ. 1994. № 12. Ст. 14, п. 3, п.п. «е».

16 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Ст. 47.

11 Там же. Ст. 75, ч. 1.

18 Там же. Ст. 278, ч. 3.

19 Там же. Ст. 292, ч. 1.

CONSTITUTIONAL GUARANTEES OF THE DEFENDANT’S RIGHT OF DEFENCE AT THE COURT ANNOUNCEMENT OF THE TESTIMONIAL EVIDENCE GIVEN DURING PRELIMINARY INVESTIGATION

The paper considers the correlation between the RF Constitution and the RF norms of the procedural criminal code. On the one hand, the latter entitle the defendant to interrogate the victim and the witness in court, and, on the other hand, exclude an opportunity of exercising this right in case of the announcement in court of the testimonial evidence given during the preliminary investigation.

Контактная информация: e-mail\ [email protected], www.advSin.ru

Рецензент - Чертова H.A., профессор, доктор юридических наук, декан юридического факультета Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова

К 9 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Хотелось бы остановиться на ключевых нарушениях процессуальных прав обвиняемого в ходе судебного следствия.

Как всем известно, судебное следствие в отношении Мигуля А.А. проходило в ускоренном режиме: за 3 недели были изучены материалы 33 томов и допрошены более 30 свидетелей.

Сегодня речь пойдет об оглашении показаний неявившихся свидетелей.

Из теории и судебной практики:

Суд, выслушав мнение сторон постановил: удовлетворить ходатайство государственного обвинителя, на основании п. 4 ч. 2 , признать неявку свидетеля С.В.А. в суд иным чрезвычайным обстоятельством, огласить в томе 2 л.д. 12-18 – протокол допроса свидетеля С. В.А. от 29 апреля 2011 года (лист протокола 145).

Свидетель С. В.А. был вызван в судебное заседание на 19 июля 2016 года на 9 часов 00 минут извещением Благовещенского городского суда от 14 июля 2016 года, направленного согласно почтового штемпеля 15 июля 2016 года. Извещение возвращено в Благовещенский городской суд с отметкой об истечении срока хранения только 24 июля 2016 года (т. 35 л.д. 236, 237), в связи с чем у суда не имелось достоверных сведений о невозможности вызвать в суд данного свидетеля, иные меры по обеспечению его явки в судебное заседание судом не предпринимались. На предварительном следствии обвиняемый был лишен возможности задать вопросы данному свидетелю.

21 июля 2016 года государственный обвинитель заявил ходатайство об оглашении показаний свидетеля М. Н.А. в томе 2 л.д. 25-27 – протокол допроса свидетеля М. Н.А. от 06 июня 2011 года, в связи с иными чрезвычайными обстоятельствами, так как свидетель находится в отпуске и не может явиться в судебное заседание.

Сторона защиты возражала против оглашения показаний неявившегося свидетеля, у обвиняемого и его защиты имелись вопросы к данному свидетелю по существу уголовного дела. Показания М.Н.А. являются одними из ключевых в эпизоде по .

Суд, выслушав мнение сторон постановил удовлетворить ходатайство государственного обвинителя, на основании п. 4 ч. 2 , признать неявку свидетеля М.Н.А. в суд иным чрезвычайным обстоятельством, огласить в томе 2 л.д. 25-27 – протокол допроса свидетеля М. Н.А. от 06.06.2011 года.

Свидетель М.Н.А. был вызван в судебное заседание на 19 июля 2016 года на 9 часов 00 минут извещением Благовещенского городского суда от 14 июля 2016 года, направленного согласно почтового штемпеля 15 июля 2016 года.

Извещение возвращено в Благовещенский городской суд с отметкой об истечении срока хранения только 24 июля 2016 года (т. 35 л.д. 236, 241), в связи с чем у суда не имелось достоверных сведений о невозможности вызвать в суд данного свидетеля, иные меры по обеспечению его явки в судебное заседание судом не предпринимались.

И таких свидетелей с «чрезвычайными обстоятельствами» 27 человек.

Показания данных свидетелей были положены в основу обвинительного приговора , Мигуля А.А. назначено наказание в виде 9 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Кроме почтовых отправлений, свидетели извещались посредством телефонных звонков, но имеющиеся в материалах дела, так называемые, телефонограммы не выдерживают никакой критики: гражданин, якобы выехавший за пределы Амурской области уведомляется по короткому номеру, другие телефонограммы вообще не содержат указаний, на какой номер был совершен звонок, время совершения звонка.

Так же, в материалах содержатся так называемые «адресные справки», при этом запрос суда в орган, уполномоченный предоставлять данную информацию, отсутствует. «Адресные справки» представляют собой листки формата А4 с указанием фамилии, имени, отчества гражданина (свидетеля по данному уголовному делу) и указание информации о его пребывании на территории Амурской области либо о выезде за ее пределы, но отсутствует информация, каким органом представлена данная информация, должностное лицо, ее выдавшее, печать данной организации, исходящий номер направления ответа.

Считаем, что обвинение в совершении тяжких резонансных преступлений должно быть рассмотрено предельно открыто, ясно, без нарушений конституционных прав и свобод гражданина, находящегося на скамье подсудимых.

Сторона защиты по прежнему верит в справедливость суда и надеется, что суд апелляционной инстанции примет единственно верное решение по данному неоднозначному уголовному делу.

Данная публикация размещена с согласия Мигуля А.А. и не является юридической консультацией.

АДВОКАТСКАЯ ТАЙНА В РЕШЕНИЯХ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА

Цензура переписки лица, заключенного под стражу, со своим адвокатом (защитником) возможна лишь в случаях, когда у администрации следственного изолятора есть разумные основания предполагать наличие в переписке недозволенных вложений (что проверяется только в присутствии самого этого лица) либо имеется обоснованное подозрение в том, что адвокат злоупотребляет своей привилегией на адвокатскую тайну, что такая переписка ставит под угрозу безопасность следственного изолятора или носит какой-либо иной противоправный характер.

(Постановление Конституционного Суда РФ от 29 ноября 2010 г. № 20-П по делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в связи с жалобами граждан Д.Р. Барановского, Ю.Н. Волохонского и И.В. Плотникова)

По мнению заявителей, ст. 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», позволяя администрации места содержания под стражей подвергать цензуре переписку обвиняемого в совершении преступления со свободно избранным им адвокатом (защитником), ограничивают права, гарантированные ст. 46 и 48 Конституции РФ, поскольку лишают обвиняемого возможности получить квалифицированную юридическую помощь, а защитника – предоставить таковую, и противоречат ст. 6 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их понимании Европейским Судом по правам человека.

Кроме того, установленный оспариваемыми законоположениями порядок переписки между обвиняемым и адвокатом (защитником) является, по мнению заявителей, дискриминационным по сравнению с порядком переписки обвиняемого с судом, прокурором, иными органами государственной власти, приводит к нарушению гарантированных ст. 23 Конституции РФ права на тайну переписки и права на тайну частной жизни, а также представляет собой неправомерное отступление от общепризнанных принципов и норм международного права, являющихся составной частью правовой системы Российской Федерации, и тем самым противоречит ст. 15 и 17 Конституции РФ.

Конституционный Суд РФ установил, что право на получение квалифицированной юридической помощи и, соответственно, право пользоваться помощью адвоката (защитника) признаются и гарантируются в РФ согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ в числе других прав и свобод человека и гражданина, которые являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, обеспечиваются правосудием и признание, соблюдение и защита которых составляют обязанность государства (ст. 1, 2, 17 и 18 Конституции РФ).

Необходимой составляющей права пользоваться помощью адвоката (защитника) как одного из основных прав человека, признаваемых международно-правовыми нормами (ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), является обеспечение конфиденциальности сведений, сообщаемых адвокату его доверителем и подлежащих защите в силу положений Конституции РФ, которые гарантируют каждому право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну (ст. 23, ч. 1), запрещают сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия (ст. 24, ч. 1).

Право заключенного под стражу лица на конфиденциальный характер отношений со своим адвокатом (защитником) как неотъемлемая часть права на получение квалифицированной юридической помощи не является абсолютным, однако его ограничения, сопряженные с отступлениями от адвокатской тайны, как следует из правовых позиций Конституционного Суда РФ, выраженных в его решениях, в том числе в постановлении от 14 мая 2003 го. № 8-П и определении от 8 ноября 2005 г. № 439-О, допустимы лишь при условии их адекватности и соразмерности и могут быть оправданы лишь необходимостью обеспечения указанных в ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ целей защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

В силу предписаний Конституции РФ, Конвенции о защите прав человека и основных свобод как составной части правовой системы Российской Федерации и основанных на них правовых позиций Конституционного Суда РФ, а также исходя из международных обязательств РФ, вытекающих из ее участия в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в том числе с учетом практики Европейского Суда по правам человека применительно к обеспечению права на помощь адвоката (защитника), цензура переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) может иметь место лишь в исключительных случаях, при наличии у администрации места содержания под стражей обоснованных подозрений в злоупотреблении правом со стороны адвоката и в злонамеренном его использовании со стороны лица, которому оказывается юридическая помощь.

Федеральный законодатель, закрепляя в УПК РФ и Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», т.е. в специальных законах, принятых уже после вступления в силу Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (в 2001 году и 2002 году соответственно), конфиденциальный характер отношений, складывающихся в процессе оказания адвокатом юридической помощи, исходил из недопустимости осуществления цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) в качестве общего правила.

Целевое назначение регулирования отношений, возникающих по поводу цензуры корреспонденции обвиняемых и подозреваемых, содержащихся под стражей, как следует из ст. 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» во взаимосвязи с положениями УПК РФ, в том числе ч. 1 его ст. 97 «Основания для избрания меры пресечения» и ст. 108 «Заключение под стражу», - предотвращение преступлений, разглашения государственной или иной охраняемой законом тайны, передачи сведений, могущих помешать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, выполненных тайнописью, шифром, недопущение угроз свидетелю, другим участникам уголовного судопроизводства, уничтожения доказательств, воспрепятствования иным путем производству по уголовному делу.

Конституционный Суд РФ признал взаимосвязанные положения ст. 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», регулирующие осуществление администрацией места содержания под стражей цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, со своими адвокатами (защитниками), не противоречащими Конституции РФ, поскольку, по конституционно-правовому смыслу этих законоположений в системе действующего правового регулирования, цензура переписки лица, заключенного под стражу, со своим адвокатом (защитником) возможна лишь в случаях, когда у администрации следственного изолятора есть разумные основания предполагать наличие в переписке недозволенных вложений (что проверяется только в присутствии самого этого лица) либо имеется обоснованное подозрение в том, что адвокат злоупотребляет своей привилегией на адвокатскую тайну, что такая переписка ставит под угрозу безопасность следственного изолятора или носит какой-либо иной противоправный характер; в таких случаях администрация следственного изолятора обязана принять мотивированное решение об осуществлении цензуры и письменно зафиксировать ход и результаты соответствующих действий.

Из действующего уголовно-процессуального закона не вытекает, что решение об отводе защитника принимается исходя лишь из предположения о том, что в будущем может возникнуть противоречие интересов лиц, которым защитник оказывает юридическую помощь. Наличие таких противоречий должно иметь место на момент принятия решения об отводе.

(Определение Конституционного Суда РФ от 9 ноября 2010 г. № 1573-о-о об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Дубининой Татьяны Николаевны на нарушение ее конституционных прав частью первой статьи 69 и пунктами 1 и 3 части первой статьи 72 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации)

По мнению заявительницы, указанные положения нарушают ее права, гарантированные ст. 15 (ч. 4), 17 (ч. 1), 48, 55 (ч. 3) и 123 (ч. 3) Конституции РФ, поскольку предоставляют следователю возможность отстранять от участия в деле избранного обвиняемым защитника вопреки мнению самого обвиняемого, лишая его тем самым права на получение квалифицированной юридической помощи, в частности права на помощь избранного им самим защитника, допускают отвод защитника при отсутствии четких критериев для определения понятий «участие в деле в качестве свидетеля» и «противоречие интересов» – исходя лишь из процессуального статуса участников судопроизводства и из предположения, что возникновение таких противоречий возможно в будущем, а также позволяют следователю создавать условия для отвода защитника и на основании созданных им же условий разрешать данный отвод, нарушая тем самым принцип равноправия и состязательности сторон.

Конституционный Суд РФ не нашел оснований для принятия ее жалобы к рассмотрению.

Установленное п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК РФ правило, согласно которому защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в нем в качестве свидетеля, закреплено федеральным законодателем исходя из недопустимости совмещения процессуальной функции защитника с обязанностью давать свидетельские показания по уголовному делу, в котором он участвует (определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2007 г. № 516-О-О). Это положение, направленное на исключение при защите обвиняемого зависимости осуществляемой защитником деятельности от его предыдущего участия в деле в ином процессуальном качестве, не может рассматриваться как нарушающее конституционные права заявительницы.

При этом свидетелем согласно ч. 1 с. 56 УПК РФ является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний. Соответственно, закон не предполагает, что следователь вправе без достаточных фактических оснований вызвать участвующего в деле защитника для допроса в качестве свидетеля, с тем чтобы искусственно создать юридические основания для его отвода.

Кроме того, положения ст. 72 УПК РФ применяются в отношении не только защитника обвиняемого, но и представителя потерпевшего и гражданского истца, являющихся участниками уголовного судопроизводства со стороны обвинения, а в ст. 61 УПК РФ указаны обстоятельства, исключающие участие в производстве по уголовному делу судьи, прокурора, следователя, дознавателя, в том числе в связи с их участием в деле в качестве свидетеля, в силу чего запрет на совмещение одним лицом различных процессуальных функций при производстве по одному уголовному делу является общим для участников как со стороны защиты, так и со стороны обвинения.

Закрепленное же в п. 3 ч. 1 и ч. 2 ст. 72 УПК РФ правило, предусматривающее отвод защитника в случае оказания им юридической помощи лицам, чьи интересы противоречат друг другу, не только не ограничивает право подозреваемого и обвиняемого на защиту, а напротив, является дополнительной гарантией его реализации, поскольку направлено на исключение каких-либо действий со стороны защитника, могущих прямо или косвенно способствовать неблагоприятному для его подзащитного исходу дела (определения Конституционного Суда РФ от 14 октября 2004 г. № 333-О, от 19 марта 2009 г. № 322-О-О и от 13 октября 2009 г. № 1111-О-О).

Вопреки мнению заявительницы, из действующего уголовно-процессуального закона не вытекает, что решение об отводе защитника принимается исходя лишь из предположения о возможности возникновения противоречия интересов в будущем. Напротив, из п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ с определенностью следует, что наличие таких противоречий должно иметь место на момент принятия решения об отводе.

Суд вправе задавать адвокату вопросы относительно имевших место нарушений уголовно-процессуального закона, не исследуя при этом информацию, конфиденциально доверенную лицом адвокату, а также иную информацию об обстоятельствах, которая стала известна ему в связи с его профессиональной деятельностью.

(Определения Конституционного Суда РФ от 16 июля 2009 г. № 970-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Гаврилова Александра Михайловича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 части третьей статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации; от 23 сентября 2010 г. № 1147-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Республики Узбекистан Эшонкулова Азамата Хатамбаевича на нарушение его конституционных прав статьей 56, частью пятой статьи 246 и частью третьей статьи 278 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации)

А.М. Гаврилов просил признать п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ противоречащим ст. 18, 45 (ч. 1 и 2), 48, 50 (ч. 2) и 51 (ч. 2) Конституции РФ. По мнению заявителя, данная норма позволяет следователю, государственному обвинителю и суду без согласия обвиняемого вызывать и допрашивать адвоката в качестве свидетеля в целях выяснения обстоятельств его участия (неучастия) в качестве защитника на предварительном следствии или в судебном разбирательстве, а полученные от адвоката сведения использовать для опровержения доводов обвиняемого. А.Х. Эшонкулов утверждал, что оспариваемые им нормы, позволив суду вызвать в судебное заседание и допросить в качестве свидетелей по делу следователя и адвоката, нарушили его права, гарантированные ст. 50 (ч. 2) и 51 (ч. 1) Конституции РФ.

Конституционный Суд РФ не нашел оснований для принятия данных жалоб к рассмотрению. В соответствии с п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи. Данной норме корреспондируют положения Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», согласно которым адвокат не вправе разглашать сведения, сообщенные ему доверителем в связи с оказанием последнему юридической помощи, без согласия доверителя (подп. 5 п. 4 ст. 6); адвокат не может быть вызван и допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием (п. 2 ст. 8). Таким образом, установленный законодателем запрет на допрос адвоката в качестве свидетеля об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи, является гарантией того, что информация о частной жизни, конфиденциально доверенная лицом в целях собственной защиты только адвокату, не будет вопреки воле этого лица использована в иных целях, в том числе как свидетельствование против него самого (определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2007 года N 516-О-О).

Кроме того, деятельность адвоката предполагает в том числе защиту прав и законных интересов подозреваемого, обвиняемого от возможных нарушений уголовно-процессуального закона со стороны органов дознания и предварительного следствия. С этой целью, в частности, адвокат присутствует при предъявлении обвинения его доверителю. Выявленные же им при этом нарушения требований уголовно-процессуального закона должны быть в интересах доверителя доведены до сведения соответствующих должностных лиц и суда, т.е. такие сведения не могут рассматриваться как адвокатская тайна. Соответственно, суд вправе задавать адвокату вопросы относительно имевших место нарушений уголовно-процессуального закона, не исследуя при этом информацию, конфиденциально доверенную лицом адвокату, а также иную информацию об обстоятельствах, которая стала ему известна в связи с его профессиональной деятельностью (определение Конституционного Суда РФ от 16 июля 2009 г. № 970-О-О).

На адвокатов и адвокатские образования не возложена обязанность предоставлять налоговому органу любые документы, содержащие сведения о клиентах, и, соответственно, не предусмотрена их ответственность за неисполнение такой обязанности как за налоговое правонарушение.

(Определения Конституционного Суда РФ от 17 июня 2008 г. № 451-О-П по жалобе гражданина Карелина Михаила Юрьевича на нарушение его конституционных прав положениями подп. 6 п. 1 ст. 23 и п. 1 ст. 93 Налогового кодекса РФ, п. 1 ст. 8 и п. 3 ст. 18 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»; от 6 марта 2008 г. № 449-О-П по жалобе некоммерческой организации «Коллегия адвокатов “Регионсервис”» на нарушение конституционных прав и свобод положениями п. 1 ст. 93 и п. 2 ст. 126 Налогового кодекса РФ)

Заявители в жалобах указывают, что оспариваемые положения закона – с учетом смысла, придаваемого им судебной практикой, – противоречат положениям Конституции РФ, поскольку допускают возможность истребования налоговыми органами документов, содержащих сведения, составляющие адвокатскую тайну. В жалобе адвоката М.Ю. Карелина указывается, что данные положения возлагают на адвоката обязанность предоставлять такие документы по требованию налоговых органов. В жалобе коллегии адвокатов «Регионсервис» подчеркивается то обстоятельство, что адвокаты могут быть привлечены к ответственности за непредоставление сведений, необходимых для налоговой проверки.

Исходя из правовой позиции Конституционного Суда РФ, сформулированной в определении от 6 июля 2000 г. № 128-О применительно к нормам уголовного законодательства, касающимся адвокатской тайны, положения подп. 6 п. 1 ст. 23 и п. 1 ст. 93 НК РФ не могут рассматриваться как возлагающие на адвокатов и адвокатские образования обязанность предоставлять налоговому органу любые документы, содержащие сведения о клиентах, и, соответственно, предусматривающие ответственность за неисполнение такой обязанности как за налоговое правонарушение.

Целями налогообложения и налогового контроля предопределяется содержание информации, предоставляемой налоговым органам адвокатами и адвокатскими образованиями. Налоговый орган вправе требовать от них сведения, которые необходимы для оценки налоговых последствий сделок, заключаемых с клиентами. Такие сведения в любом случае составляют налоговую тайну и защищаются от разглашения в силу закона (ст. 102 НК РФ). Что касается сведений, которые связаны с содержанием оказываемой адвокатом юридической помощи и могут быть использованы против его клиента, то – исходя из конституционно значимых принципов адвокатской деятельности, – налоговые органы не вправе требовать их представления.

Таким образом, подп. 6 п. 1 ст. 23 и п. 1 ст. 93 НК РФ, предусматривающие предоставление налогоплательщиками – адвокатами и адвокатскими образованиями по требованию налогового органа документов, необходимых для исчисления и уплаты налогов, сами по себе не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителей. Разрешение же споров о том, содержит ли запрашиваемый у адвоката документ сведения, составляющие адвокатскую тайну, либо он относится к документам, которые связаны с оценкой налоговых последствий сделок, заключаемых адвокатом со своими клиентами, т.е. отражают его собственные доходы и расходы, а потому могут быть подвергнуты проверке в обычном порядке, входит в компетенцию правоприменительных органов и к полномочиям Конституционного Суда РФ не относится.

Решение о проведении личного досмотра в отношении адвоката может иметь место, только если администрация исправительного учреждения располагает данными, позволяющими полагать наличие у него запрещенных к проносу на территорию исправительного учреждения предметов.

(Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2008 г. № 428-О-П по жалобе гражданки Кирюхиной Ирины Петровны на нарушение ее конституционных прав ч. 6 ст. 82 Уголовно-исполнительного кодекса РФ и п. 6 ст. 14 Закона РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы»)

И.П. Кирюхина оспаривает конституционность положений, которыми администрации исправительных учреждений (учреждениям, исполняющим наказания) предоставляется право производить досмотр находящихся на их территории и на прилегающих к ним территориях, на которых установлены режимные требования, лиц, их вещей, транспортных средств, а также изымать запрещенные вещи и документы, перечень которых устанавливается законодательством Российской Федерации и Правилами внутреннего распорядка исправительных учреждений.

Необходимость повышенных гарантий защиты статуса адвоката со стороны государства была подтверждена Конституционным Судом РФ, в частности применительно к праву на свидание обвиняемого (подозреваемого) с адвокатом и праву на защиту адвокатской тайны (постановление от 25 октября 2001 г. № 14-П, определения от 6 июля 2000 г. № 128-О, от 6 марта 2003 г. № 108-О, от 29 мая 2007 г. № 516-О-О).

Часть шестая ст. 82 УИК РФ и п. 6 ст. 14 Закона РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» позволяют администрации исправительного учреждения принять решение о проведении личного досмотра и в отношении адвоката. Однако такое решение – исходя из повышенных гарантий защиты статуса адвоката – может иметь место, только если администрация исправительного учреждения располагает данными, позволяющими полагать наличие у него запрещенных к проносу на территорию исправительного учреждения предметов. При этом необходимость личного досмотра должна быть подтверждена указанием как на правовые, так и на фактические основания его проведения, а ход и результаты – письменно фиксироваться, с тем чтобы лицу, в отношении которого проводится личный досмотр, была обеспечена возможность судебной проверки законности и обоснованности соответствующих действий.

Правило, согласно которому защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в нем в качестве свидетеля, исключает возможность допроса адвоката в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи.

(Определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2007 г. № 516-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалоб граждан Гольдмана Александра Леонидовича и Соколова Сергея Анатольевича на нарушение их конституционных прав ст. 29, п. 3 ч. 2 ст. 38, п. 2 и 3 ч. 3 ст. 56 и п. 1 ч. 1 ст. 72 Уголовно-процессуального кодекса РФ)

По мнению заявителей, положения п. 3 ч. 2 ст. 38 и п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК, как допускающие возможность допроса адвоката в качестве свидетеля без судебного решения и его отстранения на этом основании от участия в производстве по уголовному делу нарушают права, гарантированные ст. 48 (ч. 1) и 51 (ч. 2) Конституции РФ.

С.А. Соколов, кроме того, просит признать не соответствующими ст. 37 (ч. 1), 48 (ч. 1) и 51 (ч. 2) Конституции РФ ст. 29 и п. 2 и 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ, как допускающие возможность допроса в качестве свидетеля адвоката – защитника обвиняемого по усмотрению следователя без вынесения о том судебного решения.

Конституционный Суд РФ, изучив представленные заявителями материалы, не нашел оснований для принятия данных жалоб к рассмотрению.

Исходя из недопустимости совмещения процессуальной функции защитника с обязанностью давать свидетельские показания по уголовному делу, в котором он участвует, федеральный законодатель закрепил в п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК РФ правило, согласно которому защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в нем в качестве свидетеля. Это правило не может препятствовать участию в уголовном деле избранного обвиняемым защитника, ранее не допрашивавшегося в ходе производства по делу, так как исключает возможность допроса последнего в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений (определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2000 г. № 128-О).

Обыск в служебном помещении адвоката или адвокатского образования не может быть проведен без специального судебного решения.

(Определение Конституционного Суда РФ от 8 ноября 2005 г. № 439-Опо жалобе граждан С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав ст. 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса РФ)

По мнению заявителей, статьи 7, 29, 182 и 183 УПК РФ, как не предусматривающие обязательное получение решения суда для производства обыска и выемки в помещениях, используемых для адвокатской деятельности, исключают возможность применения в таких случаях п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ограничивают возможность соблюдения адвокатской тайны и тем самым влекут ущемление гарантированных Конституцией РФ права на неприкосновенность частной жизни (ч. 1 ст. 23), права адвоката на занятие избранной деятельностью (ч. 1 ст. 37) и права каждого на получение квалифицированной юридической помощи (ч. 1 ст. 48).

Статья 7 УПК РФ ранее уже была предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. В сохраняющем свою силу постановлении от 29 июня 2004 г. № 13-П Конституционный Суд РФ признал, что федеральный законодатель вправе установить приоритет УИК РФ перед иными федеральными законами в регулировании уголовно-процессуальных отношений. В случае коллизии законов приоритет УИК РФ действует лишь при условии, что речь идет о правовом регулировании уголовно-процессуальных отношений.

Приоритет УИК РФ перед другими федеральными законами не является безусловным... О безусловном приоритете норм уголовно-процессуального законодательства не может идти речь и в случаях, когда в иных (помимо УПК РФ) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом. В силу ст. 18 Конституции РФ разрешение в процессе правоприменения коллизий между различными правовыми актами должно осуществляться исходя из того, какой из этих актов предусматривает больший объем прав и свобод граждан и устанавливает более широкие их гарантии.

Таким образом, ст. 7 УПК РФ по своему конституционно-правовому смыслу не исключает применение в ходе производства процессуальных действий норм иных – помимо УПК РФ – законов, если этими нормами закрепляются гарантии прав и свобод участников соответствующих процессуальных действий, а потому не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявителей.

В силу п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» проведение следственных действий, включая производство всех видов обыска, в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности) допускается только по судебному решению, отвечающему, как следует из ч. 4 ст. 7 УПК РФ, требованиям законности, обоснованности и мотивированности, – в нем должны быть указаны конкретный объект обыска и данные, служащие основанием для его проведения, с тем чтобы обыск не приводил к получению информации о тех клиентах, которые не имеют непосредственного отношения к уголовному делу.

Статьи 29 и 182 УПК РФ в части, касающейся определения оснований и порядка производства следственных действий, в том числе обыска, в отношении отдельных категорий лиц, включая адвокатов, не содержат указания на обязательность судебного решения в качестве условия производства обыска в служебных помещениях, используемых для адвокатской деятельности, – они закрепляют прямое требование о получении судебного решения только для производства обыска в жилище. Это, однако, не означает, что ими исключается необходимость получения соответствующего судебного решения в случаях, предусмотренных п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Положения ст. 7, 29 и 182 УПК РФ в их конституционно-правовом истолковании… и в системном единстве с положениями п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не предполагают возможность производства обыска в служебном помещении адвоката или адвокатского образования без принятия об этом специального судебного решения.

Что касается ст. 183 УПК РФ, определяющей основания и порядок производства выемки, то каких-либо доказательств ее применения в деле заявителей не представлено, поэтому Конституционный Суд РФ счел жалобу в этой части недопустимой.

Адвокат вправе дать показания об обстоятельствах, которые стали ему известны или доверены в связи с его профессиональной деятельностью, в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений.

(Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2003 г. № 108-О по жалобе гражданина Цицкишвили Гиви Важевича на нарушение его конституционных прав п. 2 ч. 3 ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ)

По мнению заявителя, п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ, как не позволяющий использовать показания защитника в качестве доказательства по делу не только в случаях, когда это связано с необходимостью соблюдения адвокатской тайны, нарушает его право на получение квалифицированной юридической помощи, гарантированное ст. 48 Конституции РФ, а также противоречит принципу состязательности и равноправия сторон, закрепленному ст. 123 (ч. 3) Конституции РФ.

Предусмотренное п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ освобождение защитника от обязанности свидетельствовать об обстоятельствах, которые стали ему известны или доверены в связи с его профессиональной деятельностью, служит обеспечению интересов обвиняемого и является гарантией беспрепятственного выполнения защитником возложенных на него функций; в этом заключается смысл и предназначение указанной нормы. Такое понимание адвокатского иммунитета вытекает из правовой позиции Конституционного Суда РФ, сформулированной в определении от 6 июля 2000 г. № 128-О.

Следовательно, в вопросе о конституционности п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ неопределенность отсутствует, а значит, отсутствует и предусмотренное ч. 2 ст. 36 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» основание для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Освобождая адвоката от обязанности свидетельствовать о ставших ему известными обстоятельствах в случаях, когда это вызвано нежеланием разглашать конфиденциальные сведения, п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ вместе с тем не исключает его право дать соответствующие показания в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений. Данная норма также не служит для адвоката препятствием в реализации права выступить свидетелем по делу при условии изменения впоследствии его правового статуса и соблюдения прав и законных интересов лиц, доверивших ему информацию.

В подобных случаях суды не вправе отказывать в даче свидетельских показаний лицам, перечисленным в ч. 3 ст. 56 УПК РФ, в том числе защитникам обвиняемого и подозреваемого), при заявлении ими соответствующего ходатайства.

Адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений.

(Определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2000 г. № 128-О по жалобе гражданина Паршуткина Виктора Васильевича на нарушение его конституционных прав и свобод п. 1 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР и ст. 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР)

Несмотря на имеющееся соглашение и ордер юридической консультации, следователь не допустил Е.Ю. Львову к участию в деле в качестве защитника В.В. Паршуткина, сославшись на необходимость ее допроса в качестве свидетеля о являющихся предметом расследования по этому уголовному делу обстоятельствах оказания ею юридической помощи В.В. Паршуткину в ходе их совместной работы.

В силу прямого указания ч. 1 ст. 67 УПК РСФСР и ст. 16 Положения об адвокатуре РСФСР участие адвоката в деле исключается, только если ранее он допрашивался по данному делу в качестве свидетеля. Однако, как следует из жалобы, адвокат Е.Ю. Львова к тому моменту, когда она оформила поручение и приняла на себя защиту В.В. Паршуткина, как свидетель в данном деле не участвовала, не допрашивалась, и, следовательно, названное законное основание для отказа ей в допуске к участию в деле или отстранения ее от защиты отсутствовало.

Норма, содержащаяся в п. 1 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР, и корреспондирующие ей нормы ст. 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР освобождают адвоката от обязанности давать свидетельские показания об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с выполнением обязанностей защитника или представителя в уголовном деле. Уголовно-процессуальное законодательство, не устанавливая каких-либо исключений из этого правила в зависимости от времени получения адвокатом сведений, составляющих адвокатскую тайну, не ограничивает их сведениями, полученными лишь после того, как адвокат был допущен к участию в деле в качестве защитника обвиняемого.

Положения ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР и ст. 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР с учетом их конституционно-правового смысла, подтвержденного в настоящем определении, не нарушают конституционные права и свободы гражданина В.В. Паршуткина и не могут препятствовать допуску к участию в уголовном деле избранного им защитника, так как исключают возможность допроса последнего в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений.

Положение о порядке допуска к государственной тайне не может быть применено к адвокату, участвующему в уголовном судопроизводстве в качестве защитника; отстранение его от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне не соответствует Конституции РФ.

(Постановление Конституционного Суда РФ от 27 марта 1996 г. № 8-П по делу о проверке конституционности ст. 1 и 21 Закона РФ от 21 июля 1993 года «О государственной тайне» в связи с жалобами граждан В.М. Гурджиянца, В.Н. Синцова, В.Н. Бугрова и А.К. Никитина)

Обжалуемая заявителями ст. 21 Закона РФ «О государственной тайне» устанавливает, что допуск должностных лиц и граждан к государственной тайне осуществляется в добровольном порядке по решению руководителя органа государственной власти, предприятия, учреждения или организации после проведения соответствующих проверочных мероприятий.

Устанавливаемый данной статьей порядок носит характер общего правила, не исключающего, однако, возможности использования иных способов доступа к государственным секретам и защиты государственной тайны, само существование которых обусловлено, в частности, особенностями правового статуса отдельных категорий лиц, вытекающего из Конституции РФ или непосредственно предусмотренного законом.

Порядок производства по уголовным делам, как это установлено ст. 1 УПК РСФСР (с изменениями и дополнениями, внесенными в него на момент рассмотрения настоящего дела, т.е. уже после принятия Закона РФ «О государственной тайне»), является единым и обязательным по всем уголовным делам и для всех судов, органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания и определяется именно данным Кодексом, а не каким-либо иным федеральным законом. Следовательно, порядок участия адвоката в уголовном судопроизводстве, в том числе по делам, связанным со сведениями, составляющими государственную тайну, также определяется именно названным Кодексом.

УПК РСФСР не содержит требований о какой-либо предварительной проверке адвоката и особом разрешении на участие в такого рода делах, что согласуется с положениями Конституции РФ. Таким образом, обжалуемое положение о порядке допуска к государственной тайне не может быть применено и к адвокату, участвующему в уголовном судопроизводстве в качестве защитника.

…Законодатель, определяя средства и способы защиты государственной тайны, должен использовать лишь те из них, которые в конкретной правоприменительной ситуации исключают возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина. В рамках уголовного судопроизводства такими средствами могут, в частности, выступать проведение закрытого судебного заседания, предупреждение участников процесса о неразглашении государственной тайны, ставшей им известной в связи с производством по уголовному делу, и привлечение этих лиц к уголовной ответственности в случае ее разглашения. Сохранность государственной тайны в уголовном судопроизводстве обеспечивается также нормами Положения об адвокатуре РСФСР, утвержденного Законом РСФСР от 20 ноября 1980 г., которыми предусматривается обязанность адвоката хранить профессиональную тайну, не допускать проступков, не совместимых с пребыванием в коллегии, быть образцом безукоризненного поведения (ст. 13, 16).

В отношении ст. 21 Закона РФ «О государственной тайне» Суд указал, что она соответствует Конституции РФ, но распространение положений данной статьи на адвокатов, участвующих в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, и отстранение их от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне не соответствует Конституции РФ, ее ст. 48 и 123 (ч. 3).

Требования, предъявляемые к доказательствам в уголовном процессе и процедуре их представления нормами УПК РФ, можно назвать устоявшимися. Тем не менее, практика не стоит на месте, и не всегда законодатель успевает внести изменения в закон.

Внимание! Вы находитесь на профессиональном сайте для участников уголовного процесса. Для чтения статьи может потребоваться регистрация.

В этой статье:

1. Когда отказ следователя в удовлетворении ходатайства защиты, связанного с исследованием доказательства, является незаконным.
2. Что понимается под иными документами, которые могут служить доказательствами в голвоном процессе.
3. Какие требования предъявляются к результатам ОРД, с целью признания их доказательствами.

В статье приведен обзор и анализ позиций Верховного Суда РФ, Конституционного Суда РФ и Европейского суда по правам человека (далее соответственно ВС РФ, КС РФ, ЕСПЧ), относящихся к нормам глав 10 "Доказательства в уголовном судопроизводстве" и 11 "Доказывание" УПК РФ.

Обстоятельства, подлежащие доказыванию

Статья 73 УПК РФ определяет предмет доказывания по уголовному делу, закрепляя круг обстоятельств, подлежащих установлению по каждому уголовному делу.

При этом степень конкретизации этих обстоятельств по конкретному делу различна в зависимости от его фактических обстоятельств. Она определяется их значимостью для квалификации деяния, определения основания и меры уголовной ответственности, включая наказание, для определения подследственности, подсудности, а также для разрешения иных юридически значимых вопросов (определение КС РФ от 24.01.2013 № 43-О).

Помимо обстоятельств, перечисленных в ст. 73 УПК РФ, исследованию и установлению по каждому делу подлежат все обстоятельства, на которые ссылается сторона защиты (такие, как алиби, например). Бремя опровержения таких обстоятельств возлагается на сторону обвинения (определения КС РФ от 29.09.2011 № 1238-О-О, от 27.01.2011 г. № 118-О-О).

Данная норма играет важную роль при осуществлении стороной защиты права на участие в доказывании, поскольку при разрешении заявляемых ею ходатайств об истребовании доказательств, вызове и допросе свидетелей дознаватель, следователь, суд должны руководствоваться в первую очередь тем, имеют ли значение содержащиеся в этих доказательствах или показаниях сведения для установления обстоятельств, указанных в ст. 73 УПК РФ (определение КС РФ от 28.05.2013 № 723-О).

Отметим, что ЕСПЧ, придерживаясь сходной позиции, возлагает при этом бремя доказывания наличия у истребуемых доказательств значения для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, на сторону защиты (постановления ЕСПЧ от 29.02.2009 по делу «Тарэу против Румынии», от 18.03.2010 по делу «Кузьмин против РФ»).

Полезные документы

• Копия постановления суда о штрафе за игнорирование адвокатского запроса
• Ходатайство об ознакомлении с материалами уголовного дела
• Ходатайство о возмещении расходов на оплату услуг представителя потерпевшего

Доказательства в уголовном процессе

Согласно ч.1 ст. 74 УПК РФ доказательствами являются любые сведения, позволяющие установить имеющие для дела значение обстоятельства. Однако в силу ст. 86 УПК РФ доказательства могут формироваться лишь судом, прокурором, следователем, дознавателем, и притом в порядке, определенном УПК РФ. Также и ч. 2 ст. 74 УПК РФ закрепляет закрытый перечень уголовно-процессуальных доказательств.

Таким образом, действующее законодательство закрепляет понятие доказательства как единства содержания и единственно допустимый процессуальной формы (определение КС РФ от 15.11.2007 № 764-О-О).

Из сказанного следует, что в рамках действующего правового регулирования сторона защиты не уполномочена непосредственно формировать доказательства по уголовному делу и может участвовать в процессе доказывания лишь путем заявления различных ходатайств, жалоб и пр. Обвиняемый и его защитник (а равно иные частные лица-участники судопроизводства: потерпевший, гражданские истец и ответчик) могут получать самостоятельно отдельные доказательства, прежде всего, перечисленные в пп. 3.1, 4, 6 ч. 2 данной нормы. Однако приобщены к материалам дела они могут быть только лицом, осуществляющим производство по делу (определение КС РФ от 29.09.2011 № 1212-О-О).

Тем не менее, сам по себе тот факт, что правомочия сторон по формированию доказательств не идентичны, не ставит их в неравное положение и не нарушает права обвиняемого на защиту, поскольку участники процесса (в том числе обвиняемый, защитник) не вправе выбирать по своему усмотрению способы и процедуры защиты (определение КС РФ от 04.03.2004 № 145-О).

Приведенная правовая позиция согласуется и с подходом Европейского суда, который неоднократно подчеркивал, что закрепление в ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод права каждого обвиняемого на защиту не подразумевает ограничения государств в выборе средств и механизмов реализации этого права. В том числе и состязательность и равноправие сторон в доказывании могут обеспечиваться различными правовыми механизмами, обеспечивающими справедливое судебное разбирательство, а не только «арифметическим» уравниванием полномочий сторон (см. постановления ЕСПЧ от 31.10.2013 по делу «Эдуард Рожков против РФ», от 25.04.2013 по делу «Евгений Иванов против РФ»). Концепция обеспечения истинно равного положения сторон вместо механического предоставления им идентичных полномочий получила известность как «равенство оружия».

Недопустимые доказательства в уголовном процессе

Часть 1 ст. 75 УПК РФ закрепляет общее правило, согласно которому недопустимы доказательства, полученные с нарушением требований уголовно-процессуального законодательства.

В правоприменительной практике, однако, получил распространение дифференцированный подход, согласно которому недопустимы лишь доказательства, полученные с существенным нарушением закона. Вопрос о возможности признания допустимым доказательства, полученного с малозначительным нарушением закона, неоднократно являлся предметом рассмотрения Конституционного суда РФ, однако этот суд уклоняется от прямого ответа на него.

Суд лишь указывает, что доводы подозреваемого, обвиняемого о признании тех или иных доказательств не имеющими юридической силы должны быть исследованы, и при возникновении сомнений в допустимости или достоверности этих доказательств они должны быть отвергнуты. К соответствующему процессуальному решению применяются требования законности, обоснованности и мотивированности (постановления КС РФ от 18.10.2012 № 1901-О, от 20.10.2011 № 1423-О-О, 23.09.2010 № 1190-О-О). В каждом случае подлежит выяснению вопрос о том, в чем конкретно выразилось нарушение (постановление Пленума ВС РФ от 05.03.2004 № 1).

ЕСПЧ также по преимуществу воздерживается от предъявления конкретных требований к допустимости доказательств, указывая, что установление таковых относится к компетенции национальных государств. При решении вопроса о допустимости доказательств этот суд находит необходимым учитывать предоставление обвиняемому возможности оспаривать достоверность этих доказательств и возражать против их использования; соразмерять общественный интерес в расследовании конкретного преступления и интересы обвиняемого по исключительно законному собиранию доказательств обвинения; учитывать доказательственную ценность доказательств, а также то, в какой мере обстоятельства их собирания ставят под сомнение их достоверность (постановления ЕСПЧ от 11.07.2006 по делу «Ялло против ФРГ», от 10.03.2009 по делу «Быков против РФ», от 01.06.2010 по делу «Гэфген против ФРГ»).

Таким образом, он также не настаивает на недопустимости всех доказательств в уголовном процессе, полученных с какими-либо нарушениями закона, в том числе несущественными.

Важно, кроме этого, что недопустимыми являются доказательства, полученные с нарушениями требований УПК РФ к соблюдению конституционных прав граждан, вне зависимости от субъекта, допустившего указанное нарушение. Иными словами, даже если нарушение допущено не лицом, осуществляющим производство по делу, а иным лицом (например, гражданин негласно осуществил аудиозапись), полученное в результате доказательство является недопустимым (определение КС РФ от 11.05.2012 № 814-О). Недопустимые доказательства не должны использоваться не только непосредственно в доказывании, но и при решении процессуальных вопросов (определение КС РФ от 23.05.2006 № 154-О).

Недопустимые доказательства в качестве доказательств невиновности

Спорным, в том числе на практике, остается вопрос о том, предусмотрена ли действующим законодательством т.н. «асимметрия» доказательств, т.е. допустимы ли доказательства, полученные с нарушением закона, в качестве доказательств невиновности.

Данная концепция, разработанная в советской доктрине в конце 1980х гг. на базе презумпции невиновности, исходит из того, что нормы, нацеленные на защиту интересов обвиняемого, не могут служить основанием для признания недопустимыми выгодных ему доказательств. Следует отметить, что сама по себе эта идея не чужда российскому правоприменителю (см., например, определение КС РФ от 06.03.2003 № 108-О по жалобе гр. Цицкишвили, п. 27 постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2005 № 23).

Поскольку ст. 75 УПК РФ явно призвана прежде всего обеспечить интересы стороны защиты, о чем свидетельствует формулировка «и не могут быть положены в основу обвинения», высшие судебные инстанции нередко подчеркивают, что доказательства, вызывающие сомнения с точки зрения их соответствия закону, не могут быть положены именно в основу обвинительного приговора (определение КС РФ от 22.03.2011 № 373-О-О). Тем не менее, в настоящее время можно говорить об «асимметрия» лишь до определенной степени, так как прямо она все же нигде не закреплена, а ее применение на практике сталкивается с целым рядом сложностей. При этом высшие суды постоянно колеблются то в сторону большего, то в сторону меньшего ее принятия; в 2015 году произошел очередной небольшой «откат».

Специальные случаи недопустимости доказательств в уголовном процессе

Часть 2 ст. 75 УПК РФ перечисляет конкретные специальные случаи недопустимости доказательств. Наибольшее количество вопросов вызывает ее п. 1. Как разъяснил КС РФ, он исключает возможность не только прямого, но и опосредованного (путем допроса дознавателя или следователя о содержании данных подозреваемым в отсутствие защитника показаний) использования показаний подозреваемого или обвиняемого, данных в ходе предварительного расследования в отсутствие защитника и не подтвержденных им в суде.

Эта норма применима и к объяснениям, данным в ходе оперативно-розыскных мероприятий (опроса) (определение КС РФ от 15.11.2007 № 924-О-О), а также распространяется на любые пояснения обвиняемого, данные им в ходе каких бы то ни было следственных действий (определение КС РФ от 16.12.2010 № 1681-О-О), а ныне - и доследственной проверки.

Однако комментируемый пункт не препятствует допросу потерпевших, свидетелей и других участников уголовного судопроизводства об обстоятельствах, ставших им известными от подозреваемого (обвиняемого) вне рамок уголовного судопроизводства (определение КС РФ от 17.10.2006 г. № 427-О). Он также не распространяется на сведения, сообщенные обвиняемым в ходе явки с повинной (определение КС РФ от 20.10.2011 № 1448-О-О).

Европейский суд в качестве специального случая недопустимости доказательств чаще всего указывает признание, сделанное под пыткой (постановление ЕСПЧ от 01.06.2010 по делу «Гэфген против ФРГ»). Также недопустимы доказательства, полученные в нарушение права обвиняемого, подозреваемого не свидетельствовать против себя, что включает любые способы получения от него доказательств вопреки его воле (насильственное применение рвотных, “подсадные утки” в камерах и т.д.) (постановления ЕСПЧ от 11.07.2006 по делу «Ялло против ФРГ», от 05.11.2002 по делу «Аллен против ФРГ»).

Кроме того, нельзя не отметить интерес высших судебных инстанций РФ к доктрине «плодов отравленного дерева». Конечно, нельзя говорить о ее принятии, напротив, она традиционно отрицается, однако сейчас она по крайней мере стала предметом достаточно активного обсуждения.

Показания подозреваемого и обвиняемого

Говоря о требованиях к показаниям подозреваемого и обвиняемого, закрепленных в ст.76 и 77 УПК РФ, нужно сказать, что во многом они совпадают с изложенным выше требованиям к доказательствам в уголовном процессе. Вместе с тем, отметим, что ч. 2 ст.77 УПК РФ устанавливает специальное правило доказывания, согласно которому признание обвиняемым вины не может составлять единственную основу обвинительного приговора.

Эта норма призвана прежде всего подчеркнуть закрепленный в ст. 17 УПК РФ принцип свободы оценки доказательств, а также предотвратить злоупотребления со стороны обвинения, обессмыслив потенциальное применение ею недопустимых методов получения такого признания.

Нормы ст. 314 УПК РФ, допускающие особый порядок судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением, не противоречат комментируемому законоположению. Такое согласие представляет собой не показания обвиняемого, а его правораспорядительное действие. Кроме того, в силу чч. 6,7 ст. 316 УПК РФ обвинительный приговор и при особом порядке не может быть постановлен, если предъявленное обвинение не подтверждается доказательствами по делу.

Показания потерпевшего и свидетеля

Как отметил КС РФ, в состав показаний потерпевшего входят все сообщенные им сведения, включая его мнения и предположения. Однако в части мнений и предположений показания потерпевшего не являются допустимыми доказательствами и не могут быть положены в основу обвинения (определение КС РФ от 24.02.2005 № 87-О).

Согласно ч. 2 ст. 79 УПК РФ свидетель может быть допрошен о любых обстоятельствах, относящихся к уголовному делу, в том числе об обстоятельствах производства отдельных следственных и иных процессуальных действий, участником которых он являлся (определение КС РФ от 25.02.2013 № 181-О).

Право обвиняемого на вызов и допрос свидетелей, а также право допрашивать показывающих против него свидетелей, закрепленные п. d ч. 3 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, рассматриваются Европейским судом в качестве одной из основных гарантий справедливого судебного разбирательства. Их ограничение может быть признано допустимым только при условии соблюдения общего баланса интересов сторон. При этом вне зависимости от обстоятельств обвинительный приговор не может быть вынесен исключительно или в основном на основании показаний свидетеля, которого обвиняемый не имел возможности допросить (постановление ЕСПЧ от 17.07.2007 по делу «Саноки против Польши»).

Заключение и показания эксперта и специалиста

Части 1 и 2 ст. 80 УПК РФ закрепляют понятие заключения и показаний эксперта, а чч.3 и 4 - специалиста.

Поскольку исходя из положений, регулирующих порядок назначения экспертизы (ст. 195 УПК РФ), сторона защиты не уполномочена непосредственно инициировать ее проведение и влиять на ее ход, заключение специалиста зачастую используется ею в качестве «альтернативного заключения эксперта». Однако следует учитывать, что такая аналогия носит весьма условный характер, поскольку в отличие от заключения эксперта заключение специалиста представляет собой не содержание исследования и выводы, а лишь суждение. Таким образом, заключение специалиста составляет отдельный самостоятельный вид доказательства и не может подменять собой заключение эксперта.

Это, однако, не препятствует получившему распространение в правоприменительной практике использованию его стороной защиты (а равно потерпевшим и иными участникам процесса, действующими не ex officio) для оспаривания имеющегося по делу заключения эксперта и в качестве обоснования заявленного ходатайства о назначении повторной либо дополнительной экспертизы. Поэтому de facto наличие такого вида доказательств, как заключение специалиста, представляет собой одну из важнейших гарантий прав стороны защиты, связанных с проведением по делу экспертизы.

Тем не менее, КС РФ категорически не соглашается со сложившимся положением дел, настаивая на том, что основными гарантиями, связанными с назначением судебной экспертизы, являются права обвиняемого, потерпевшего заявлять ходатайства о ее назначении, знакомиться с соответствующим постановлением до начала ее проведения (недавно эта позиция была дополнена оговоркой: кроме случаев объективной невозможности это сделать), ходатайствовать о постановке дополнительных вопросов эксперту, заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении, присутствовать с разрешения следователя при производстве судебной экспертизы, давать объяснения эксперту, знакомиться с заключением эксперта и другие права, перечисленные в ст. 198 УПК РФ (определения КС РФ от 13.10.2009 № 1161-О-О, от 04.03.2004 № 245-О).

Также отметим, что вероятностные и предположительные выводы, содержащиеся в заключении эксперта, могут быть использованы для обоснования приговора, что не составляет нарушения презумпции невиновности (определение КС РФ от 21.10.2008 № 566-О-О).

Вероятностные и предположительные выводы, содержащиеся в заключении эксперта, могут быть использованы для обоснования приговора, что не составляет нарушения презумпции невиновности

Что касается собственно привлечения специалиста и приобщения его заключения, таким правом наделен защитник, а по окончании ознакомления с материалами дела - также обвиняемый, потерпевший.

Следователь обязан включить указанного стороной защиты специалиста в прилагаемый к обвинительному заключению список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, причем суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве специалиста, явившегося в суд по инициативе сторон (определение КС РФ от 24.02.2011 № 264-О-О). В удовлетворении ходатайства о допросе специалиста или в приобщении к материалам уголовного дела его заключения может быть отказано, лишь если обстоятельства, которые он может установить, не имеют значения для дела (определение КС РФ от 19.06.2012 № 1100-О), либо такие показания или заключение не являются допустимым доказательством (определение КС РФ от 29.09.2011 № 1212-О-О).

Наличие в деле материалов, содержащих составляющие государственную тайну сведения, не препятствует привлечению стороной защиты специалиста, но лишь предусматривает право дознавателя/ следователя предупредить последнего о недопустимости разглашения таких сведений (определение КС РФ от 24.02.2011 № 264-О).

Вещественные доказательства

Части 1 и 2 ст.81 УПК РФ закрепляют перечень объектов, могущих быть признанными вещественными доказательствами, и порядок их приобщения к делу. Как неоднократно подчеркивал КС РФ, признание того или иного имущества вещественным доказательством не порождает перехода права собственности на него и потому не может расцениваться как нарушение права собственности (определение КС РФ от 22.11.2012 № 2050-О).

При изъятии в качестве вещественного доказательства документа все удостоверяемые им права сохраняются в полном объеме (определение КС РФ от 24.11.2005 № 471-О).

Часть 3 ст. 81 УПК РФ содержит нормы об определении судьбы вещественных доказательств по окончании производства по делу.

При вынесении постановления о прекращении уголовного дела и уголовного преследования решение о вещественных доказательствах принимается следователем (п. 9 ч. 1 ст. 213 УПК РФ), в остальных случаях - судом (пп. 10-12 ч. 1 ст. 299 УПК РФ). При этом лишение лица его имущества, признанного вещественным доказательством, возможно только в результате вынесения судебного решения по существу уголовного дела (постановление КС РФ от 16.07.2008 № 9-П).

Хранение вещественных доказательств

Порядок хранения вещественных доказательств определяется в ст.82 УПК РФ. В ряде случаев (скоропортящиеся товары, этиловый спирт и пр. - пп. "в" п. 1 ч. 2, пп. "б-в" п. 2 ч. 2, ч. 3 ст. 81 УПК РФ) речь фактически идет не только о хранении, но и об окончательном изъятии имущества, так как закон предусматривает реализацию и/ или уничтожение вещественных доказательств. Поэтому данные законоположения вызывают большое количество разногласий на практике.

В Постановлении КС РФ от 16.07.2008 № 9-П была сформулирована позиция о недопустимости окончательного изъятия вещественных доказательств без предварительного судебного контроля, нашедшая отражение в действующем законодательстве. В настоящее время такое изъятие допускается по постановлению внесудебного органа лишь при наличии согласия владельца вещественных доказательств. Кроме того, в последние годы активно обсуждается вопрос о допустимости принятия решения об отмене решения об изъятии вещественных доказательств, их возвращении собственнику во внесудебном порядке (так как, во-первых, такой порядок может нарушить права потерпевшего и других участников процесса, а во-вторых, препятствует и самому собственнику вещественных доказательств защищать свои права - ведь он лишен возможности обратиться в суд с заявлением об их возвращении, просто потому, что такое решение принимается не судом, и процедуры подобного обращения закон не предусматривает). В целом, в решениях ВС РФ и КС РФ четко прослеживается защита права собственника на судебную защиту при решении вопросов, связанных с его имуществом.

Порядок реализации, уничтожения вещественных доказательств определен Положением о реализации или уничтожении предметов, являющихся вещественными доказательствами, хранение которых до окончания уголовного дела или при уголовном деле затруднено, утвержденным постановлением Правительства РФ от 23.08.2012 № 848, Положением о переработке или уничтожении изъятых из незаконного оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, утвержденным постановлением Правительства РФ от 22.05.2013 № 430.

Что касается собственно хранения вещественных доказательств до разрешения уголовного дела по существу, то временное изъятие вещественных доказательств у собственника для хранения также сопряжено с ограничением правомочий владения, пользования и распоряжения. Поэтому оно допускается, лишь если иным способом обеспечить решение стоящих перед уголовным судопроизводством задач невозможно, а соответствующие действия могут быть обжалованы в суд, то есть возможен последующий судебный контроль таких решений.

При оценке законности и обоснованности изъятия у собственника или иного законного владельца того или иного имущества в связи с приобщением к уголовному делу в качестве вещественного доказательства должны приниматься во внимание тяжесть преступления, в связи с расследованием которого решается вопрос об изъятии имущества, особенности самого имущества, в том числе его стоимость, значимость для собственника или владельца и общества, возможные отрицательные последствия изъятия этого имущества (например, его порча, уничтожение, причинение неоправданных убытков в результате невозможности использования) и т.п. (постановление КС РФ от 16.07.2008 № 9-П, определения от 16.12.2008 № 1036-О-П, от 15.02.2005 № 59-О).

Для отдельных видов вещественных доказательств предусмотрены специальные правила их хранения. Так, при изъятии электронных носителей информации их владелец вправе получить копию содержащейся на них информации.

Особенности хранения наркотических средств и психотропных веществ закреплены в Правилах хранения, учета и передачи вещественных доказательств, относящихся к категории наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов и прекурсоров, сильнодействующих и ядовитых веществ, а также инструментов и оборудования, находящихся под специальным контролем и используемых для производства и изготовления наркотических средств и психотропных веществ, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 12.04.2010 № 224.

Ущерб, причиненный вследствие ненадлежащего хранения изъятых вещественных доказательств, подлежит компенсации (см. постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 22.02.2012 по делу № А03-5032/2011).

Протоколы следственных действий, судебного заседания и иные документы

Согласно ст. 83 УПК РФ протоколы следственных действий и протоколы судебных заседаний допускаются в качестве доказательств, если они соответствуют требованиям, установленным УПК РФ. Что же касается доказательств в виде иных документов то их уполномочены получать любые лица, участвующие в деле. К этому виду доказательств относятся, в частности, объяснения, которые получает следователь, руководитель следственного органа, дознаватель, орган дознания при проверке сообщения о преступлении в порядке ч. 1 ст. 144 УПК РФ (Определение КС РФ от 28.05.2013 № 723-О, затем были внесены и соответствующие поправки в УПК РФ).

Также это могут быть и документы, полученные защитником, представителем, в том числе в порядке п. 1 ч. 3 ст. 6 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ». Согласно указанной норме адвокат вправе собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе запрашивать справки, характеристики и иные документы от органов и организаций, которые обязаны выдать запрошенные документы (их заверенные копии) в течение месяца со дня получения адвокатского запроса.

Следует учитывать, что если документ сохранил на себе следы преступления, либо на него были направлены преступные действия, либо он был получен в результате совершения преступления или обладает другими признаками, перечисленными в пп. 1-3 ч. 1 ст. 81 УПК РФ, он признается вещественным доказательством (определение КС РФ от 11.05.2012 № 814-О).

Доказывание в уголовном процессе

Статья 85 УПК РФ закрепляет основы процедуры доказывания, перечисляя три ее элемента. Европейский суд по правам человека не устанавливает каких-либо конкретных требований к процедуре доказывания, оставляя ее на усмотрение национального законодателя. Однако он предъявляет общее требование обеспечения стороне защиты возможности эффективного участия в доказывании (постановления ЕСПЧ от 16.12.1999 по делу «В. против Великобритании»).

Сформулированный им принцип «равенства оружия» предполагает, что каждой из сторон должна быть предоставлена разумная возможность представлять свою правовую позицию, включая свои доказательства, таким образом, чтобы она не была поставлена в существенно менее выгодное положение, чем другая сторона (постановления ЕСПЧ от 22.06.2006 по делу «Кеме и другие против Бельгии», от 24.09.1997 по делу «Анкерл против Швейцарии»).

Конституционный Суд РФ также разъясняет, что эффективное участие в доказывании, отвечающее требованиям справедливости и равенства, предполагает предоставление обвиняемому возможность довести до сведения суда свою позицию по существу дела и те доводы, которые он считает необходимыми для ее обоснования (постановление Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 № 18-П).

Собирание доказательств в уголовном процессе

Часть 1 ст. 86 УПК РФ закрепляет общие правила о собирании доказательств в ходе уголовного судопроизводства: оно осуществляется дознавателем, следователем, прокурором и судом путем производства следственных и иных процессуальных действий.

Как видно из чч. 2-3 данной нормы, участники процесса (подозреваемый, обвиняемый, потерпевший и др.) вправе лишь собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств (иных документов и вещественных доказательств соответственно). Защитник вправе также получать предметы, документы и иные сведения, опрашивать лиц с их согласия и истребовать справки, характеристики, иные документы от органов и организаций и представлять полученные таким образом письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств.

Таким образом, лицами, непосредственно уполномоченными осуществлять собирание доказательств, являются дознаватель, следователь, прокурор и суд, остальные же участники процесса могут лишь участвовать в процедуре доказывания.

Как уже было отмечено выше, когда речь шла о позициях судов относительно норм ст. 74 УПК РФ, само по себе наделение органов, осуществляющих предварительное расследование, исключительными полномочиями по собиранию доказательств по уголовному делу не может рассматриваться как нарушающее право граждан на судебную защиту, поскольку это право обеспечивается всей совокупностью предусмотренных уголовно-процессуальным законом процедур (определение КС РФ от 24.03.2005 № 135-О).

В частности, праву стороны защиты собирать и представлять доказательства соответствует обязанность этих органов рассмотреть каждое ходатайство, заявленное в связи с исследованием доказательств. При этом тот факт, что органы расследования не обязаны удовлетворять каждое ходатайство, каждое ходатайство, заявленное в связи с исследованием доказательств, не нарушает прав стороны защиты (определение КС РФ от 04.03.2004 №145-О) в силу следующего.

Недопустим произвольный отказ как в получении доказательств, о которых ходатайствует сторона защиты, так и в приобщении к материалам уголовного дела и исследовании представленных ею доказательств

С учетом положений ч. 3 ст. 15, ч. 2 ст. 159 , ст. 274 УПК РФ недопустим произвольный отказ как в получении доказательств, о которых ходатайствует сторона защиты, так и в приобщении к материалам уголовного дела и исследовании представленных ею доказательств. Такой отказ возможен лишь в случаях, когда: доказательство не имеет отношения к уголовному делу и не способно подтверждать обстоятельства, подлежащие установлению при производстве по уголовному делу; доказательство является недопустимым; обстоятельства, которые призвано подтвердить указанное в ходатайстве стороны доказательство, уже установлены на основе достаточной совокупности других доказательств, в связи с чем исследование еще одного доказательства оказывается с позиций принципа разумности избыточным (определение КС РФ от 29.09.2011 № 1189-О-О).

Принимаемое при этом решение должно быть обоснованным и мотивированным, со ссылками на конкретные доводы, подтверждающие неприемлемость доказательства, об истребовании и исследовании которого заявляет сторона защиты (определения КС РФ от 21.12.2004 № 467-О, от 04.04.2006 № 100-О, от 19.06.2012 № 1063-О, от 17.07.2003 № 1003-О).

Наконец, права стороны защиты при собирании доказательств дополнительно гарантируются обязанностью дознавателя, следователя, суда установить все обстоятельства по делу, в том числе обстоятельства, смягчающие вину подсудимого или оправдывающие его, а равно иные обстоятельства, необходимые для справедливого и беспристрастного разрешения уголовного дела по существу (определение КС РФ от 06.03.2003 № 104-О).

Проверка доказательств

Следует отметить, что действующее уголовное законодательство не раскрывает содержания данного элемента доказывания - проверки доказательств. В связи с этим, существо проверки доказательств не совсем очевидно. В решениях высших судебных органов проверка доказательств обычно сливается с их оценкой: «все доказательства подлежат проверке и оценке с точки зрения их относимости, допустимости и достоверности, а в совокупности - достаточности для разрешения дела» (определение КС РФ от 28.05.2013 № 860-О).

В то же время, в соответстующем разделе УПК РФ ничего не говорится об исследовании доказательств, несмотря на то, что этот термин широко применяется в других нормах кодекса (ст. 240 и др.) и в судебно-следственной практике. Поэтому правоприменительная практика, в том числе Конституционный и Верховный суды РФ, зачастую рассматривают доказывание скорее как совокупность собирания, исследования и оценки доказательств. Так, КС РФ суд указывает, что ст.87 УПК РФ, закрепляющая обязательность проверки доказательств, подлежит применению с учетом положений ст. 240 УПК РФ, устанавливающей обязанность суда непосредственно исследовать все доказательства по уголовному делу (определение КС РФ от 25.02.2010 № 261-О-О).

В суде апелляционной инстанции, необходимости в проверки всех доказательств по общему правилу нет.

Правила оценки доказательств в уголовном процессе

Критерии, по которым оцениваются доказательства по делу, закреплены в ст. 88 УПК РФ. Оценка доказательств должна осуществляться дознавателем, следователем, судом с учетом положений ст.ст. 7 и 17 УПК РФ, закрепляющих принципы законности и свободы оценки доказательств. Свобода оценки доказательств не предполагает ее произвольности, поскольку она должна основываться не только на внутреннем убеждении и совести, но и на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, а осуществляющие ее лица обязаны руководствоваться законом (определение КС РФ от 20.03.2008 № 188-О-О). Решения, принимаемые по результатам оценки доказательств, не могут быть необоснованными или немотивированными (определение КС РФ от 14.07.2011 № 955-О-О).

Кроме того, оценивая доказательства, лицо, осуществляющее производство по делу, обязано исследовать все относящиеся к ним доводы участников процесса (определение КС РФ от 24.12.2012 № 2400-О, от 22.04.2010 № 499-О-О). При этом пеюдиция также не связывает суды при оценке вины обвиняемого, исходя из концепции автономии уголовного процесса.

Исходя из положений ст. 240 УПК РФ и общепризнанных международных стандартов осуществления правосудия, при вынесении судебного решения по делу могут оцениваться лишь доказательства, непосредственно исследованные в суде (определение КС РФ от 24.10.2013 № 1559-О). Части 3и 4 ст.88 УПК РФ закрепляют особый процессуальный механизм оценки допустимости доказательств - признание доказательства недопустимым.

Использование в доказывании результатов ОРД

Как следует из ст. 89 УПК РФ, сами по себе результаты оперативно-розыскных мероприятий не являются доказательствами. Они представляют собой лишь сведения об источниках тех фактов, которые могут стать доказательствами после закрепления их надлежащим процессуальным путем в соответствии с нормами уголовно-процессуального закона (определения КС РФ от 25.11.2010 № 1487-О-О, от 25.01.2012 № 167-О-О).

Допустимость использования. Для того чтобы результаты оперативно-розыскной деятельности могли быть использованы в качестве доказательств, они должны быть получены с соблюдением не только норм УПК РФ, относящихся к соответствующим доказательствам, но и положений Федерального закона от 02.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (определение КС РФ от 24.12.2012 № 2321-О) и других федеральных законов (определение КС РФ от 27.05.2010 № 636-О-О).

При этом должны соблюдаться требования Федерального закона от 02.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» о соблюдении законности, обеспечения прав и свобод человека и гражданина, а сами оперативно-розыскные мероприятия должны быть осуществлены в соответствии с установленными основаниями и условиями их проведения и с задачами оперативно-розыскной деятельности (определения КС РФ от 27.05.2010 № 636-О-О, от 21.10.2008 № 640-О-О).

Одним из таких оснований является наличие возбужденного уголовного дела (п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 02.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»). При этом в силу п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ следователь вправе давать органу дознания обязательные для исполнения письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий, а указанный орган обязан их исполнять (ч. 2 ст. 14 Федерального закона от 02.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»).

Кроме этого, в доказательства могут быть преобразованы и результаты оперативно-розыскных мероприятий, проведенных по любым другим законным основаниям, в том числе и после возбуждения уголовного дела (определение КС РФ от 25.01.2012 № 167-О-О).

Европейский суд также допускает использование результатов секретных полицейских операций при условии наличия в законодательстве государства четкой процедуры назначения, проведения и контроля таких операций (постановление ЕСПЧ от 05.02.2008 по делу «Раманаускас против Литвы»). В последние годы как российские суды, так и сам ЕСПЧ проявляют все больший либерализм в вопросах допустимости таких результатов, делая упор на сущность, а не на форму, произведенных действий.

Невозможность подмены процессуальных действий. Тем не менее, проведение в связи с производством предварительного расследования по уголовному делу оперативно-розыскных мероприятий не может подменять процессуальные действия. В частности, незаконной является распространенная практика получения образцов голоса обвиняемого для проведения сравнительного исследования путем осуществления его опроса, поскольку для получения образцов для сравнительного исследования нормами уголовно-процессуального законодательства (ст. 202 УПК РФ) предусмотрен определенный порядок (определение КС РФ от 24.01.2008 № 104-О-О).

Недопустимость провокации. Кроме этого, важным требованием к законности результатов оперативно-розыскной деятельности является недопустимость провокации при ее осуществлении. Провокация - это оказание на лицо влияния с целью подстрекать его к совершению преступления (которое иначе не было бы совершено) с тем, чтобы можно было собрать доказательства и осуществить уголовное преследование. Доказательства, добытые в результате полицейской провокации, всегда недопустимы как лишающие обвиняемого права на справедливое судебное разбирательство (постановление ЕСПЧ от 26.10.2006 по делу «Худобин против РФ»).

Провокация налицо, если не подтверждается наличие у виновного умысла, направленного на совершение преступления, сформировавшегося независимо от деятельности сотрудников оперативных подразделений, то есть нет оснований полагать, что в отсутствие вмешательства полиции конкретное преступление было бы совершено (до начала проведения оперативно-розыскных мероприятий не имелось данных о планируемом преступлении либо о вовлеченности в него обвиняемого, или последний изъявлял нежелание совершать преступление и т.д. (определения ВС РФ от 18.09.2012 № 50-Д12-65, от 01.11.2012 № 50-Д12-83, постановление Президиума ВС РФ от 20.07.2012 № 131-П12).

Для преобразования в доказательства по делу результаты оперативно-розыскных мероприятий должны быть закреплены надлежащим процессуальным путем (определение КС РФ от 17.10.2006 № 427-О).

Порядок предоставления результатов оперативно-розыскной деятельности органам, осуществляющим производству по уголовному делу, для их преобразования в доказательства в уголовном процессе закреплен в Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд, утвержденной совместным приказом от 27.09.2013 МВД России, Минобороны России, ФСБ России, ФСО России, ФТС России, СВР России, ФСИН России, ФСКН России и СК России № 776/703/509/507/1820/42/535/398/68.