Решение мирового судьи вступает в силу через. Структура и режим работы мирового суда

Работа прокурора будет несколько более свободной, «шантаж» политического назначения будет исключен. Проще говоря, нельзя сказать, что это назначение на основе согласия - это решение независимости прокуроров по указанной причине: независимость - это не просто назначение; с другой стороны, даже если назначение делается теперь по соглашению, иерархическое подчинение все еще существует.

Это замечание, если оно вообще защищено юристами с национальным подходом к закону, не может быть выражено так. Вопрос об независимости прокуроров достаточно раскрывает некоторые из этих вопросов. Следует также искать обоснование для принятия решений этого транснационального суда, но также и то, что между ним и национальными судами государств-участников Конв могут существовать различия между прецедентным правом.

Поэтому этот случай быстро решается, когда этот конфликт имеет место в Кассационном суде. Если Кассационный суд применяет Конв. Иллюстрацией этого наблюдения является тема, с которой мы имеем дело. Напротив, Конституционный совет последовательно напоминал Суду, что «судебная власть, которая в силу статьи 66 Конституции обеспечивает соблюдение свободы личности, включает как судей, так и прокуратуры». Тот факт, что Конституционный совет подтвердил единство судебной власти, имеет большое значение: утверждать, что прокуроры являются независимыми, поскольку статья 64 Конституции предусматривает независимость судебного органа, Однако указывать на это недостаточно, чтобы установить возможный авторитет Конституционного совета.

Действительно, даже если Конституция превосходит Конва. Конституционный совет считает свои решения ограниченными в своих последствиях. Действительно, когда он априорится, они просто заявляют о нарушении, противоречащем Конституции, и поэтому препятствуют его вступлению в силу. В случае последующего направления, в порядке приоритетного вопроса о конституционности, следствие одно и то же: оспариваемое положение отменяется.

Практика остается сегодня тем, что больше интересует государства, хотя теория все еще позволяет убедить государства в контроле, который они все еще имеют сегодня. Независимость публичных прокуроров на самом деле является вопросом, вызывающим несколько периферийных аргументов, но, прежде всего, показывает, что проблема никогда не затрагивает ни одну разделенную область размышлений.

Прежде всего, читателю следует предупредить, что решения Верховного суда по этому вопросу прямо не касаются независимости прокуроров. Действительно, решения, которые должны быть приведены, предусматривают автономную концепцию судебной власти в значении Статьи 5 § 3 Конв.

В качестве наиболее существенного в вопросе независимости прокуроров будут указаны два случая: дело Медведева против Франции и дело Мулина против Франции. Начнем с дела Медевеева. В международной борьбе с незаконным оборотом наркотиков судно, плавающее под камбоджийским флагом, было перехвачено судном французского флота. Экипаж камбоджийского судна был задержан на борту в течение тринадцати дней, чтобы вернуться в порт Брест. Они были помещены под стражу, а затем переданы следователю через несколько часов.

Заявители жаловались, что Франция была произвольно задержана на тринадцать дней и что задержание не было проверено судебным органом. Эти два решения, хотя и идентичны в их терминах, находятся на противоположном конце друг друга по вопросу, который нас интересует.

Адвокат был замешан в разбирательствах, касающихся незаконного оборота наркотиков и отмывания такой торговли. Она была арестована по поручению судьи Орлеана и затем помещена под стражу. Затем ее отвезли в Тулузу для поиска ее офиса. В конце его задержания сотрудники судебной полиции сообщили ему, что следователи из Орлеана выдали ордер. В ходе этих разбирательств г-жа Мулен была представлена ​​заместителю прокурора Тулузы, который сказал ей, что она содержится под стражей до ее передачи орлеанским экзаменационным магистратам.

После вынесения обвинительного заключения она подала ходатайство о признании недействительности, которое было отклонено Счетной палатой и Уголовным отделом Кассационного суда. В последнем пункте следует отметить, что Великая палата имела «трюк» сосредоточения внимания только на судье-расследователе и больше не на прокуроре, чтобы иметь дело как с но прежде всего не ужесточить отношения между министром юстиции и судом. Однако это затишье было только кратковременным, так как решение Мулина вернулось к ясности: французская прокуратура не является независимой.

Здесь следует подчеркнуть, что суждение Мулина, даже если оно делает четкий вывод, тем не менее принимает «критерии», подтвержденные решением Медведева, чтобы сказать, что ни один из них не находит себя для французской прокуратуры, которая подчиняется иерархическому авторитету Хранителя Печатей. Этот первый вывод общепринят доктриной и, очевидно, избежал французского законодателя, который не пересмотрел этот принцип иерархии в магистратуре прокуратуры, поскольку Хранитель Печатей все еще может давать указания магистратам паркет.

Тем не менее, один вопрос остается источником расхождений: подтверждается ли зависимость прокуратуры от ее статуса или только от ее полномочий? В двух случаях, которые мы изучали, речь шла о задержании и его контроле. Однако этот анализ может показаться скорее редуктивным из того, что представляет собой европейский судебный процесс в области прав человека. Перечитывая решения Суда, можно видеть, что он никогда не устанавливает связь между независимостью и точной властью прокурора. Наконец, в п. 57 Мулен, прямо говорится, что прокурор из-за его слишком тесных отношений с исполнительной властью не может считаться независимым.

В каждом из этих случаев связь с полномочиями по контролю за задержанием не установлена, поскольку судебные решения предусматривают судебный орган, а не только соответствующий орган. Попытка специализироваться на споре о независимости остается интересным подходом и позволит понять, что независимость лежит в основе каждого принятого решения.

Тем не менее, было бы более целесообразно квалифицировать этот подход, говоря, что если мы сможем надеяться на определенную передышку от французского общественного обвинения, заявив, что решения в Медеведеве и Мулене - это суждения, вынесенные по определенной теме, а не по статусу в целом, не следует отрицать, что эти решения подчеркивают проблему: реальную зависимость сотрудников прокуратуры от исполнительной власти. Но несомненно, что нельзя оставаться в амбивалентном интервале, как конституционный законопроект, который устанавливает микро-независимость на чрезвычайно точную точку без решения реальных проблем.

Последний вопрос, который необходимо задать в контексте этого исследования, заключается в том, существуют ли способы устранения зависимости Короны. Мы думаем здесь о будущем вступлении в силу Дополнительного протокола № 15 к Конв. Этот принцип означает, что приоритетом Высоких Договаривающихся Сторон является решение проблем, связанных с защитой основных прав. Таким образом, Протокол 15, хотя и продиктован, прежде всего, политическими соображениями, может позволить Франции «на мгновение» нанести удар по этому чувствительному вопросу.

Более того, национальная свобода усмотрения используется только тогда, когда Суд сталкивается с трудностями, которые не представляют консенсуса среди Высоких Договаривающихся Сторон. Если решение не вытекает из Европейского права прав человека, то что можно сделать во внутреннем праве? Доктрина легко это признает. Поэтому задача должна быть более амбициозной, а рассуждения более глубокими. Первым было бы позволить прокурорам контролировать лишение свободы. Таким образом, иерархическую власть министра юстиции в отношении сотрудников прокуратуры следует прекратить.

Здесь надо сказать, что позиция, взятая автором, не убеждает нас. В этой связи следует обратиться к статье 30 Уголовно-процессуального кодекса, которая предусматривает проведение уголовного судопроизводства на национальной территории Хранителем печатей. Во втором и третьем абзацах предусматривается, что Хранитель Печатей не может выдать общие инструкции прокурорам. Оставшиеся по этой схеме ничего не решают.

Вот почему автор дает второе решение: снять прерогативу контроля за задержанием и передать его судье. Действительно, проблема независимости орошает несколько аспектов статуса прокуроров и их прерогатив. Хотя нынешний вопрос напрямую связан с контролем за задержаниями, также невообразимо, что это касается другой власти прокурора. Должна ли быть отменена эта новая прерогатива, чтобы привести французский пакет в соответствие с Страсбургским судом, пока он не имеет французское общественное служение с ограниченными полномочиями и исключено из всех сложных процедурных вопросов?

Эта ситуация, безусловно, экстремальна, но показывает, что, чтобы думать, что можно попасть в определенный избыток, тем более, что публичное обвинение, даже если оно сейчас зависит от него, остается единственным представителем общественного порядка касающийся чувствительных вопросов процедуры, таких как судебный процесс задержания.

Наконец, предлагаемые решения, даже если они позволяют устранить трудности независимости государственных прокуроров, представляют значительные недостатки. Однако первая идея, разработанная Жан-Франсуа Ренуччи, кажется наиболее привлекательной. Необходимо вернуться к основному принципу уголовного судопроизводства: целесообразность судебного преследования. Возрастают возражения. Прокуроры могут быть привлечены к ответственности только в том случае, если Генеральный прокурор и прокуроры Республики получат указания министра юстиции.

В этом случае можно было бы разрешить полномочия исполнительной власти, разрешив последовательные местные действия против преступности. Законы Дефферра были приняты 33 года назад и позволили провести значительную волну децентрализации. Почему бы не пойти дальше и не позволить децентрализовать обращение с преступностью? Министр юстиции всегда может давать указания префектам, которые затем станут предметом диалога с магистратами местной прокуратуры. Другая точка зрения заключалась бы в пересмотре французской правовой традиции в отношении прокурора.